6 фактов о нахождении позднепалеозойских рептилий, датировке «немых толщ» и особенностях проведения раскопок в конце XIX века
Существует геохронологическая шкала, в которой отображена последовательность геологических эпох: триас, юра, мел, палеозой, мезозой. Вся эта шкала построена на морских фаунах, потому что они обеспечивают непрерывность разрезов. Континентальные фауны (то, что живет на суше и в пресных водах) попадают только изредка, это принципиальные раритеты. Палеонтолог Иван Антонович Ефремов говорил, что палеонтологические объекты делятся на кости и щебенку. Щебенка — это всякие ископаемые моллюски, кораллы, мшанки, то есть то, что является массовым материалом. А скелеты позвоночных — это всегда в некотором смысле ловля старательского фарта.
Палеонтолог Кирилл Еськов о геохронологической шкале, исследованиях Владимира Амалицкого и работе палеонтолога
1. История палеонтологии позвоночных
История российской палеонтологии началась с Владимира Прохоровича Амалицкого. Он окончил геологический факультет тогда Петербургского университета и принял участие в землеустроительной экспедиции в Новгородской губернии. Там в это время работал знаменитый почвовед Докучаев, который собрал много всяких специалистов, в том числе геологов, которые проводили полное геологическое исследование этой территории. Амалицкий по ходу тех работ начал изучать пестроцветы — а этот тип отложений тогда считался «немым». Для того чтобы датировать время формирования осадочных пород, надо найти в них фауну и флору. Как уже упоминалось, в морских отложениях всегда есть фауна и флора, а вот в континентальных отложениях могут быть «немые толщи», без ископаемых. И толщи этого типа невероятно трудно датировать, то есть привязать к геохронологической шкале.
2. Сходство ракушек
Тем не менее Амалицкий целенаправленно изучал эти отложения и нашел там некоторое количество растений и ракушек. Причем он обратил внимание, что все это очень странным образом похоже на то, что известно из Южной Африки.
Нужно понимать, что к 80–90-м годам XIX века в палеонтологическом отношении мир был еще совершенно не изучен. То есть уже относительно хорошо была изучена Европа, Северная Америка, Индия (поскольку она была в английском владении) и что-то в Южной Африке.
Южная Африка — это страна, где все завязано на геологии, на полезных ископаемых. При геологической съемке там среди прочего были найдены замечательные позднепалеозойские рептилии, которые были ни на что не похожи. Так вот, Амалицкий обратил внимание на то, что ракушки из тех его российских пестроцветов вроде бы очень похожи на южноафриканские, и он предположил существование прямой сухопутной связи между этими территориями. Идея казалась совершенно бредовой: где Африка, а где бассейн Волги? Напомню, что никакой теории Вегенера о горизонтальных перемещениях континентов в ту пору еще не существовало. Как эту идею подтвердить? А надо найти у нас ископаемых рептилий, тех же, что и в Южной Африке. Более того, он сообразил, что искать нужно не на Волге, а еще севернее, на Сухоне, на притоках Северной Двины — по аналогиям с геологическими структурами.
3. Нахождение кордаит
В конце концов ему удалось найти подтверждение своей идеи. По ходу невероятно тяжелых экспедиций (он, кстати, организовывал их на свои деньги при минимальной финансовой поддержке Общества естествоиспытателей) он нашел в тех «немых толщах» ископаемую флору, действительно очень похожую на южноафриканскую. И вот в 1897 году, на третий год работ (а в тех местах до него работали три крупных геологических экспедиции, в том числе экспедиция знаменитого Мурчисона, который когда-то выделил саму пермскую систему — так все они не сумели там найти вообще ничего, ни одной ракушки, ни одного листика), он наконец наткнулся в местонахождении Соколки на челюсть древней рептилии. И в этот момент ему было безумно важно успеть к проходившему тогда в Санкт-Петербурге Международному геологическому конгрессу. Он с невероятным трудом все-таки успевает добраться в срок с Северной Двины до Санкт-Петербурга. Там ведущий британский специалист по палеозойским флорам подтверждает, что Амалицким найдены именно кордаиты — растения, характерные для палеозойской флоры южного полушария: юг Африки, Индия, Австралия, Южная Америка и Антарктида. А ведущие специалисты по рептилиям подтверждают: да, это действительно челюсть скутозавра — той самой группы рептилий, что и в Южной Африке! Амалицкого тут же, что называется, в рабочем порядке принимают в Лондонское королевское общество (авторитетнейшая в мире естественно-научная организация той поры). И, что гораздо важнее для него, он наконец получает финансирование на продолжение раскопок.
4. Раскопки
И дальше, на протяжении нескольких лет, им были проведены полномасштабные раскопки. Сами по себе раскопки — это невероятно сложно, поскольку каждая кость заключена внутрь камня, который потом надо еще очищать. В раскопках важно сочетание старательского фарта и хороших организационных способностей, для того чтобы наладить работу. Надо сказать, что раскопок такого масштаба, которые были проведены Амалицким, в России не было до середины XX века, когда начали использовать уже всякую землеройную технику.
7 фактов о том, что нам показало нахождение останков окаменевших эмбрионов динозавров в Китае
5. Создание Палеонтологического музея
Скелеты палеозойских рептилий, найденные и отпрепарированные Амалицким (а это отдельная сложнейшая работа, там каждая кость была заключена в такой своеобразный каменный чехол, конкрецию), он передал в Геологический музей в Петербурге. Они образовали так называемую «Северодвинскую галерею», которую вы сейчас можете видеть в нашем Палеонтологическом музее. Исходно наш Палеонтологический музей возник в Питере, он был наследником геологического раздела Кунсткамеры. В эту «галерею» и вошли семь скелетов парейазавров и зверозубого ящера иностранцевии, найденных группой Амалицкого.
6. Вклад Амалицкого в палеонтологию
Его находка — это был действительно прорыв в изучении палеонтологии позвоночных. Было впервые показано, что палеозойские рептилии могут существовать и в пределах Северной Европы. Их начали интенсивно изучать в России, сложилась целая научная школа, из которой широкой публике, наверное, лучше всего известен Иван Антонович Ефремов — он по совместительству был еще и известным писателем-фантастом. В общем-то, именно древнейшие палеозойские рептилии — это, наверное, главный вклад российской палеонтологии в мировую. Самое же любопытное: впоследствии выяснилось, что все исходные идеи Амалицкого, те, которые воодушевляли его по ходу тяжелейших трехгодичных поисков, оказались неверными! Что и ракушки были не те, что в Южной Африке, и растения, которые он открыл там впервые, хотя и обладали сходством с южнополушарными кордаитами, но оказались совершенно другой, новой группой растений — татариновыми. Так что это не такой уж редкий в истории науки случай, когда на основании ошибочных предположений получают в высшей степени ценный результат. Каковой результат вы все сейчас можете видеть в залах нашего музея в виде «Северодвинской галереи»; и так была заложена основа регулярного изучения позвоночных в России.
