Эпизод Трафальгарского схватки 21 октября 1805 года: упрямо сражающийся французский флагман — 80-пушечный линейный корабль «Буцентавр» (слева) и английский 98-пушечный линейный корабль 2-го класса «Темерейр», добивающий противника (справа)
Корабельное вооружение длительное время было представлено только эталонами близкого боя — тараном и разными механическими приспособлениями для разрушения весел, мачт, бортов и днища.
Средства ведения сухопутной войны развивались более быстро, и скоро противоборствующие армии стали осыпать друг дружку большими камнями, булыжниками, бревнами, стрелами, выпущенными петроболами, баллистами и катапультами.
Стратеги тех пор стремительно оценили способности различных метательных машин и стали интенсивно использовать их и в борьбе с флотом противника: сначала массированный обстрел с установленных на берегу и на стенках крепостей орудий был призван воспрепятствовать посадке войск с кораблей на сберегал. Позднее катапульты и баллисты стали ставить и на сами корабли — их огнь был должен задерживать флот неприятеля на расстоянии, не давая ему приблизиться для тарана и абордажного боя. Так в 414—413 годах до н. э. при осаде афинянами Сиракуз метательные машины были использованы и флотом против берега, а 1-ый случай использования боевых метательных машин на кораблях в морском бою был документально зафиксирован в 406 году до н. э. в процессе Пелопоннесской войны.
Новый шаг в применении метательных машин в морском бою сделал Деметрий I Полиокрет (ок. 337—283 годов до н. э.) — македонский правитель из династии Антигонидов. Конкретно он начал строить большие боевые корабли, которые вооружал метательными машинами. Деметрий кардинально пересмотрел стратегию морского боя, в какой тогда ставка делалась на скорость и маневренность, таранные удары и скоротечный абордажный бой. В битве возглавляемой им фригийской флотилии с флотом Птолемея I при Саламине Кипрском в 306 году до н. э. Деметрий, введя в строй свои «дредноуты», в первый раз достигнул победы в морском сражении только при помощи «артиллерии»: плавучие батареи — 10 шестирядных и семь семирядных судов — не дали египетскому флоту выйти на таранный удар, оттеснили его к берегу и убили. Численность египетской флотилии достигала нескольких сот кораблей. Уже после этой битвы Деметрий I выстроил несколько «левиафанов-катамаранов» с экипажем около 4000 человек каждый. На соединявшей корпуса катамаранов платформе умещалось огромное количество метательных машин и боец. После поражения Деметрия I его корабли-гиганты еще долгие и длительные годы «ходили по рукам», властвуя на просторах Средиземноморья и неся погибель и разрушения.
Приблизительно в это время на замену триерам пришли более большие корабли с боевыми площадками на носу и даже с целыми боевыми башнями, на которых устанавливались метательные машины — катапульты (либо станковые луки). Для стрельбы из их использовались стрелы длиной 44—185 см и весом до 1,5 килограмма. Наибольшая дальность стрельбы достигала 300—400 метров, но более отлично огнь велся на расстоянии до 150 метров. А в III веке до н. э. по указанию правителя Сиракуз был построен большой 8-башенный корабль с сильной катапультой, метавшей огромные ядра и большие копья. Техническое оснащение этого корабля проводилось под конкретным управлением известного Архимеда.
Римский «скорпион» эталона приблизительно 50 года до н. э. Древнейшие римляне интенсивно использовали подобные метательные машины на собственных кораблях
Здравствуй, порох
С изобретением и распространением пороха корабли получили новое, очень массивное по тем временам вооружение. Первой «прописалась» на флоте бомбарда (от лат. bombus — «громовой» и ardere — «гореть»), представлявшая собой многокалиберное артиллерийское орудие с цилиндрическим каналом, конструктивно состоявшее из 2-ух отдельных частей: ствола в виде толстой и гладкой снутри трубы схожей по всей длине толщины, имевшей составную структуру (продольные кованые стальные полосы сваривались совместно в длину и скреплялись набитыми на их томными стальными обручами, натянутыми в жарком виде), и каморы — маленький трубы наименьшего, чем ствол, поперечника, имевшей глухое дно.
Ствол крепился стальными обручами к древесной колоде, в задней части которой, сзади ствола, имелось углубление для каморы. Порох закладывался в камору, после этого она запиралась древесной пробкой, а потом вставлялась фронтальным концом в ствол. При этом во избежание прорыва пороховых газов соединение каморы и ствола замазывалось глиной. Снаряды — каменные ядра — вкладывались в ствол с казенной части. Любопытно, что камням круглую форму присваивали не обтесыванием, а за счет обматывания их веревками. Для того чтоб поджечь порох, в каморе сверху имелось отверстие, называвшееся запалом. Оно заполнялось порохом, поджигавшимся раскаленным стальным прутком (в огромных бомбардах) или особым фитилем (в малых бомбардах). Никаких прицелов, естественно, в этих орудиях еще не было.
Вобщем, мореплаватели сначала приняли новое орудие с неохотой — порох отсыревал в морских критериях и нередко не воспламенялся. Приходилось дублировать «недоразвитую» пороховую артиллерию более надежной допороховой — метательными машинами, которые после установки железных пружинных устройств стали стрелять намного далее. «Золотой период» корабельных бомбард пришелся на XIV—XV века, когда флоты состояли в большей степени из галер и парусных неловких нефов: в большинстве случаев бомбарды ставили на носу корабля, а с 1493 года из их стали стрелять уже металлическими ядрами. Вооружение типовой галеры тех пор включало три-пять орудий на носу — посреди стояло 36-фунтовое орудие, а по краям и сзади — два 8-фунтовых и пара 4-фунтовых. Дополнительно на галере находились к тому же камнеметы для метания на близкой дистанции камешков весом 13,6—36,3 килограмма — пороховая артиллерия была еще не очень надежна и давала «осечки», что в ближнем бою могло сослужить нехорошую службу.
Техно революция
В конце XV — начале XVI века, с одной стороны, начался резвый рост производительных сил в Нидерландах, Великобритании и Франции, а с другой — в активную фазу вошел процесс сотворения больших колониальных империй. В «большую игру» поначалу врубились Испания и Португалия, а потом и те же Франция, Великобритания и Нидерланды, что привело к постепенному усилению роли военного флота в обеспечении государственных интересов страны, в том числе связанных с нарушением торгового мореплавания противника и обороной собственных морских путей и побережья.
Усовершенствование техники металлургического производства позволило сделать лучше качество отливки орудий. Бронза и чугун поменяли железо, из которого ранее делали бомбарды. Появилась возможность уменьшить вес орудий и сделать лучше их баллистические характеристики. Больших фурроров в развитии артиллерии в конце XV — начале XVI века достигнули французы, которые изменили саму конструкцию орудия и стали отливать ствол цельным, отказавшись от его подвижной казенной части. Появились примитивные прицельные приспособления и клиновые устройства для конфигурации угла возвышения орудийного ствола.
Передвижная палубная бомбарда-мортира. Мореплаватели плохо приняли 1-ые бомбарды, но потом обширное распространение на кораблях получили бомбарды-мортиры
Огромное значение имела отливка металлических ядер, заменивших каменные. Применение металлического ядра позволило прирастить длину ствола до 20 калибров. Возросли масса боеприпаса и скорость его полета. К середине XVI века повысилось и качество пороха: заместо неловкой и даже небезопасной мякоти, прилипавшей к стенам канала ствола, его стали изготавливать в виде зернышек, что позволило сделать лучше баллистические свойства орудий и перейти к новым, более совершенным конструкциям артиллерийских стволов. Все это привело к оптимизации баллистических параметров орудий и эффективности стрельбы. В воззвание вошли также зажигательные и разрывные чугунные ядра.
Корабельная артиллерия начала играть все более приметную роль и в войне на приморских направлениях. Так, финал Гравелинского схватки 13 июля 1558 года, произошедшего меж французской (маршал де Терма) и испанской (граф Эгмонт) армиями на побережье Па-де-Кале, почти во всем был предрешен внезапным возникновением 10 британских кораблей. Артиллерийский удар с моря занес смятение в ряды мужественно дравшихся французов, которые не выдержали последовавшей атаки и обратились в бегство.
Но традиционным примером удачного и массового внедрения артиллерии в морском бою является, непременно, схватка у Лепанто (средневековое заглавие городка Нафтактос, Греция) в заливе Патраикос меж турецким гребным флотом (276 галер и галиотов) и соединенным флотом Священной лиги в составе Венеции, Ватикана, Генуи, Испании, Мальты, Сицилии и других (199 галер и 6 галеасов). Это случилось 7 октября 1571 года. Лига применила тогда свое «чудо-оружие» — плавучие батареи, галеасы, чем в 1-ые же минутки боя повергла турок в замешательство.
Парусно-гребной галеас (от итальянского galeazza — «большая галера»), ставший промежным типом военного корабля меж гребной галерой и испанским парусным кораблем — галеоном, появился в итоге быстрого развития артиллерии. Как последняя стала получать суровое значение на сухопутных полях схваток, венецианские корабелы сообразили сделать и массивные плавучие батареи.
Прирастить численность артиллерии на легких галерах либо установить на их орудия более томного калибра было нереально. Потому и начали строить, сохранив как было может быть прежний чертеж (но изменив пропорции), более длинноватые, широкие и высочайшие, а вследствие того и еще более томные корабли (водоизмещением в 800—1000 тонн) с высочайшими баком и шканцами и с бойницами для стрельбы из аркебуз. Длина таких кораблей возросла до 57 метров при отношении длины к ширине 6:1. Галеасы были намного неповоротливее галер, двигались большей частью под парусами и исключительно в бою шли на веслах.
Вооружение галеаса было распределено на носу и корме, при этом нос вооружали больше: самое сильное орудие, 50—80-фунтовое, стояло конкретно там, оно откатывалось до самой фок-мачты, зачем в центре палубы был оставлен свободный проход. Позднее на галеасах ставили до 10 томных носовых орудий (в два яруса) и 8 кормовых, даже меж гребцами устанавливалось огромное количество легких пушек, так что общее число орудий доходило до 72. В сражении у Лепанто артиллерийское вооружение галеасов так превосходило вооружение галер, что командир каждого галеаса обязывался вести бой с пятью галерами. С этого момента основным в морском бою становилось ликвидирование корабля противника при помощи корабельной артиллерии либо же нанесение ему сильных повреждений и только после чего взятие на абордаж.
Одна из первых использовавшихся на кораблях бомбард. Камора выполнена съемной: после снаряжания ее порохом она вкладывалась в древесную колоду, а соединение каморы со стволом обмазывалось глиной
Артиллерия Ивана Сурового
В Рф пробы использовать корабельную артиллерию предпринимались еще в допетровскую эру.
Так, Летопись Авраамки докладывает о сражении в 1447 году на реке Нарова меж ливонцами и новгородцами, в каком обеими сторонами была использована корабельная артиллерия. В 1911 году из реки подняли стальное кованое казнозарядное орудие, датированное серединой ХV века и относящееся к всераспространенному в то время типу казнозарядных орудий со сменными зарядными каморами. Калибр орудия — 43 мм (либо 3/4 гривенки), длина — 112 см, вес — 34 килограмма. Ствол выполнен в виде стальной трубы, наружняя поверхность которой была усилена наваренными кольцами. В казенной части крепилась стальная рама для установки зарядной каморы, а железный дугообразный запорный клин соединялся с орудием цепочкой. Зарядная камора — цилиндрическая, кованая, в фронтальной части малость сужалась на конус, а в задней ее части размещалось запальное отверстие. Тело орудия с помощью стальных обручей с гвоздями было закреплено в древесной колоде длиной 226 мм, при этом в средней части колоды находилось поперечное отверстие для съемной цапфы. Вероятнее всего, конкретно оно и было использовано тут в 1447 году.
1-ый же реальный боевой корабль, вооруженный артиллерией, появился на Руси еще в правление Ивана Сурового во время борьбы с Ливонией за побережье Балтийского моря. Вот тогда столичный правитель решил сделать наемный каперский флот, задачей которого стала защита нарвского торгового пути и борьба с неприятельской морской торговлей.
Сначала 1570 года, за год до известного схватки у Лепанто, правитель Иван IV выдал датчанину Карстену Роде «жалованную грамоту» на компанию каперской флотилии. 1-ое судно новоявленный флотоводец вооружил 3-мя литыми металлическими пушками, 10 пушками малого калибра — «барсами», также восемью маленькими дробовыми пушками, называвшимися пищалями. Деяния корабля были так успешными, что скоро Роде располагал уже 3-мя вооруженными судами (с 33 пушками), а к началу августа 1570 года он сумел захватить 17 вражеских торговых судов. Но плохая попытка взять Ревель послужила предпосылкой распада каперского флота столичного царя — кораблям просто негде было базироваться.
Век паруса
Так принято именовать период с 1571 по 1863 год — время, когда огромные, отлично вооруженные бессчетной артиллерией парусные корабли безраздельно владычествовали над морскими широтами. Соответственно, для этого периода была разработана своя уникальная военно-морская стратегия — стратегия парусного флота. Но для ее сотворения адмиралам потребовалось достаточно много времени.
Как писал в собственном именитом труде «История войн на море» Альфред Штенцель, основную причину такового положения дел следовало бы находить «в главном оружии корабля, в артиллерии, которая тогда еще была очень несовершенна: о бое на далеких расстояниях посреди XVII столетия не могло быть и речи. Флоты сходились как можно поближе, чтоб быть в состоянии драться». Адмиралы были обязаны сводить свои эскадры впритирку, и корабли, стремительно обменявшись орудийными залпами, в итоге все равно «сваливались» в абордажные схватки уже на первом шаге боя. Во всех морских странах появился даже устойчивый термин «свалка», вошедший в труды военных теоретиков и в наставления по военно-морским флотам.
Но равномерно суда и их артиллерийское вооружение приводились к единообразию, стандартизировались. Это упрощало и их создание, и снабжение флотов боевыми и другими запасами. Британцы первыми стали строить боевые корабли исходя из их назначения для решения отдельных тактических заданий, к примеру, линейные корабли — для артиллерийского боя в кильватерной колонне. Они же первыми ввели массово на флоте трехдечные (трехпалубные) линейные корабли, вооруженные очень сильными многокалиберными пушками, стоявшими на нижней батарейной палубе и наносившими сильные повреждения. В первом же бою очередной англо-голландской войны трехдечные гиганты англичан показали свою гигантскую разрушительную силу — их достоинства в сомкнутом строю стали явны после первых же залпов.
Количество орудий на кораблях стало повсевременно возрастать. Так, в 1610 году в боевой состав английского флота заходит 64-пушечный флагман «Принс Ройял», имевший длину 35 метров и водоизмещение 1400 тонн, построенный в Вулвиче выдающимся инженером-кораблестроителем тех пор Финеасом Петтом. Корабль числился родоначальником нового класса — парусных линейных кораблей. Французы в 1635 году под управлением корабельного мастера Ш. Морье выстроили 72-пушечный галеон «Ла Корона» водоизмещением 2100 тонн и длиной 50,7 метра. Он в протяжении практически 200 лет оставался образцом огромного парусного боевого корабля. А еще через три года английский флот получил собственного «левиафана» — 104-пушечный линейный корабль «Соверин оф Сиз», построенный корабелом Питером Петтом и после полвека исправной службы спаленный дотла в 1696 году от позабытой кем-то обычный восковой свечки. Французы выстроили аналогичный, 1-ый в собственном флоте трехдечный линейный корабль исключительно в 1670 году. Им стал 70-пушечный «Солей Ройяль», сделанный уже на базе первых технических правил, введенных Адмиралтейством Франции. Кстати, тот же Петт выстроил для британских моряков в 1646 году новый 32-пушечный «Констант Уорвик» — 1-ый корабль класса «фрегат», созданный для ведения разведки и защиты морских торговых путей. И, в конце концов, в 1690 году на воду спустился английский 112-пушечный линейный корабль 1-го ранга «Ройяль Луи», длительное время считавшийся наилучшим кораблем в собственном классе — корабль водоизмещением 2130 тонн прослужил на флоте более 90 лет (!). Для сопоставления: в Рф сначала последующего века был построен самый большой боевой корабль в 64 пушки — линкор «Ингерманланд», флагман Петра Величавого в годы Северной войны.
Схема установки каронады на верхней батарейной палубе английского боевого корабля. Конец XVIII — начало XIX века:
1 — каронада, 2 — трос для открытия пушечного порта, 3 — крышка пушечного порта, 4 — крепление рымов для тросов, 5 — трос, закрывающий пушечный порт, 6 — ворот для наведения каронады на цель по высоте, 7 — ползунковый станок, 8 и 9 — пушечные тали, 10 — брюк (английский вариант), 11 — крепление орудия к станку (проушина и вставленная в нее ось)
Горим, братцы!
Вместе с совершенствованием стратегии и орудий шло развитие и боеприпасов корабельной артиллерии. В XVII веке обширное применение на флотах получили разрывные и зажигательные снаряды, состоявшие из 2-ух стянутых болтами полусфер, наполняемых или взрывчатым веществом, или же веществом горючим, дающим при разрыве много огня, дыма и смрада. Зажигательные снаряды — брандскугели — поменяли собой на флоте каленые ядра, применение которых было связано с огромным количеством заморочек. В Рф, кстати, каленые ядра применялись еще за длительное время до времен Ивана Сурового — их называли «расженые».
Новые боеприпасы оказались в морском бою очень эффективны — они наносили древесным кораблям колоссальные повреждения и практически «косили» экипажи и морскую пехоту на палубах. Это вызвало даже рвение запретить такое «негуманное» орудие — намного ранее желания запретить применение противопехотных мин в наше время.
В первый раз разрывные снаряды — бомбы — были использованы русскими артиллеристами в 1696 году при взятии турецкой крепости Азов. Стрельба бомбами выполнялась из маленьких орудий. Из длинноватых — делать это было тяжело: оружейники еще не умели изготавливать крепкие полые снаряды, применимые для стрельбы из длинноствольных орудий. Итог — малая дальность стрельбы такими боеприпасами.
Но в 1756 году в Рф артиллерийские офицеры М.В. Данилов и М.Г. Мартынов изобретают новое орудие гаубичного типа, нареченное «единорогом», способное стрелять хоть какими снарядами: бомбами, ядрами, картечью, брандскугелями и «светящимися» боеприпасами. Уже в будущем году российская армия получила 5 вариантов «единорогов», а скоро они появились и на флоте. Высочайшие свойства нового орудия достигались за счет прибыльной длины ствола (промежный вариант меж длинноватыми корабельными пушками длиной 18—25 калибров и гаубицами длиной 6—8 калибров) и каморы конической формы.
Увлекателен случай, произошедший во время Гогландского схватки 6 июля 1788 года меж русским и шведским флотами в процессе Русско-шведской войны 1788—1790 годов. Российские комендоры практически «засыпали» шведские корабли пустотелыми снарядами, заполненными горючим веществом — следы от таких боеприпасов шведы отыскали даже на шканцах собственного флагманского корабля, откуда управлял схваткой генерал-адмирал барон Карл Зюдерманландский.
Шведы же, потерпев в бою поражение и укрывшись в Свеаборге, через парламентеров указали адмиралу Самуилу Карловичу Грейгу на то, что «такие снаряды уже не употребляются цивилизованными народами». Командующий российской эскадрой обходительно ответил через посланца, что стрельба зажигательными снарядами была произведена с его кораблей только после того, как сами шведы начали стрелять такими же боеприпасами. В качестве подтверждения Грейг передал шведскому командованию таковой отысканный его подчиненными шведский снаряд, снабженный стальным крючком. Шведы этим не удовлетворились и в ответ заявили, что снаряд этот — российский, так как такие же были найдены ими на захваченном российском линейном корабле. Сами шведы представили, вобщем, что это были гранаты, созданные для деяния против турок (незадолго перед этим в Чесменском сражении российская эскадра, используя в большей степени брандскугели, спалила дотла мощнейший турецкий флот; кстати, командовал русскими тогда тоже С.К. Грейг), но все равно «обиделись» на «коварных русских». Как здесь не вспомнить поговорку: после драки кулаками не машут.
Кстати, в той войне шведы попробовали ввести мелкокалиберные орудия нового типа (менее 3-фунтового калибра), устанавливавшиеся на палубе на вертикальную ось, которые на флоте не прижились. Потому что они предназначались для боя на близкой дистанции, то в их в качестве снарядов применялись картечь либо камешки. А разработаны они были специально для так именуемых «шхерных» кораблей, использовавшихся для деяния в мелководных прибрежных районах. Ставились они обычно на полубаке, над носовыми орудиями, либо же на полуюте.
Российский «единорог» однофунтового калиб ра (поперечник ствола — 50,8 мм), установленный на корабельном станке. Ствол отлит в 1843 году и украшен обычным изображением сказочного единорога
Пушечные порты и артиллерийские палубы
Одним из основных посылов к предстоящему совершенствованию корабельной артиллерии стало изобретение таковой на 1-ый взор обычный конструкции, как пушечный порт. Казалось бы, чего проще — проруби в борту корабля дыру и сделай к ней поднимающуюся крышку. Но появились 1-ые пушечные порты только около 1500 года.
Есть и предполагаемый создатель изобретения — французский судостроитель Дешарж из Бреста. Считается, что конкретно он в первый раз применил такую конструкцию на большенном военном корабле «Шарент», построенном в годы правления Людовика XII. При этом корабль имел, не считая малых пушек, к тому же 14 огромных орудий, установленных на массивных колесных лафетах. Скоро к нему присоединился однотипный корабль, нареченный «Ла Кордельер».
Пушечный (орудийный) порт — это отверстие, имевшее квадратную (либо близкую к такой) форму и вырубавшееся в бортах кораблей, также в носовой и кормовой частях. В последние обычно ставили орудия, снятые с ближних бортовых портов той же артиллерийской палубы. Делали пушечные порты и в фальшборте — для стрельбы из орудий, размещаемых на верхней, открытой, палубе, но в данном случае они были бы без крышек и именовались полупортами.
Порты наглухо запирались крышками, которые изготавливались из толстых досок, обшивавшихся поперечно более тонкими. Любая крышка подвешивалась на шарнирах, располагавшихся в верхней ее части, и раскрывалась изнутри с помощью тросов, концы которых закреплялись в рымах на наружной ее стороне. Запиралась же крышка с помощью других тросов, прикрепленных к рымам на ее внутренней стороне.
Размеры портов и расстояние меж примыкающими портами на одной артиллерийской палубе определялись исходя из поперечника ядра: обычно ширина порта равнялась приблизительно 6 поперечникам ядра, а расстояние меж осями примыкающих портов — порядка 20—25 поперечников оного. Естественно, что расстояние меж портами зависело от калибра наибольших орудий, расположенных на нижней палубе. Пушечные порты на других артиллерийских палубах делали, условно говоря, в шахматном порядке.
С этого момента на кораблях стали сооружать особые артиллерийские палубы, получившие заглавие «дек» (от британского deck — «палуба»). Соответственно, корабли с несколькими артиллерийскими палубами стали именоваться двух- и трехдечными. При этом верхняя, открытая, палуба, на которой устанавливались орудия так именуемой открытой батареи, в расчет не бралась. Таким макаром, двухдечный боевой корабль — это корабль, имевший две артиллерийские палубы, расположенные ниже верхней палубы.
Любая артиллерийская палуба носила свое собственное заглавие: самая нижняя именовалась гондек (она была на всех без исключения боевых кораблях), над ней снизу ввысь шли мидельдек и опердек и только потом уже открытая палуба. На двухдечном корабле отсутствовал опердек, а на фрегатах, корветах и бригах уже не было ни мидельдека, ни опердека. Не считая того, в отличие от фрегата, на более «мелких» корветах и бригах уже не было и орлопдека (самая нижняя палуба на огромных кораблях, над трюмом) и размещенного на нем кубрика — помещения, где на ночь развешивались навесные кровати и отдыхала команда.
Виды боеприпасов артиллерии парусного флота:
1. бомба 2. картечный заряд (в корпусе) ранешнего типа для обыденных пушек 3. сверху вниз: книппель с цепью, книппель со стержнем, картечный заряд с вязаной картечью для стрельбы из длинноствольных орудий (на Западе употреблялся термин «виноградный выстрел») 4. сверху вниз: «ножницы», использовавшиеся для нанесения более сильного вреда такелажу, палубным конструкциям и личному составу, также еще одна разновидность книппеля — после выстрела стержни, связанные кольцом, раскрывались, разводя две половинки полого ядра в стороны 5. цепной заряд
Убойная каронада
К началу XVIII века корабельные пушки, стрелявшие большей частью обыкновенными ядрами либо маленькими зарядами картечи, уже не могли наносить сильного вреда большим боевым кораблям, отличавшимся огромным водоизмещением, крепкими и толстыми бортами и надстройками. Не считая того, неизменное рвение достигнуть роста дальности стрельбы и массы снаряда (ядра) привело к тому, что вес и размеры корабельных орудий оказались просто циклопическими — их становилось все сложнее наводить и заряжать. В конечном итоге усугубились и другие принципиальные составляющие удачного морского боя — скорострельность орудий и точность их стрельбы. А стрельба разрывными (зажигательными) боеприпасами (бомбами) из таких орудий вообщем была неосуществимой или малоэффективной и опасной.
Оценив ситуацию, английский генерал-лейтенант Роберт Мелвилл в 1759 году предложил идею более легкого, но более многокалиберного корабельного орудия. Мысль вызвала энтузиазм у военных и промышленников, и в 1769—1779 годах на заводе «Каррон» (Фолкирк, Шотландия) под управлением инженера Чарлза Гаскойна была осуществлена окончательная разработка и сделаны 1-ые, как на данный момент молвят — бывалые, эталоны нового орудия, получившего поначалу наименования мелвиллада и гасконада и только позже — каронада.
Конструктивно каронада представляла собой короткоствольное чугунное (потом бронзовое) тонкостенное орудие калибром 12, 18, 24, 32, 42, 68 и даже 96 фунтов, имевшее пороховую камору наименьшего поперечника, а поэтому заряжавшееся маленьким количеством пороха. Вот поэтому скорость полета ядра была низкой — обыденное ядро наносило вред не за счет скорости, а благодаря собственному большенному калибру и массе. Зато новое орудие было относительно легким: к примеру, 32-фунтовая каронада весила наименее тонны. А рядовая пушка такового калибра весила более 3-х тонн. Такая каронада была даже легче 12-фунтовой обыкновенной пушки. Она могла стрелять ядрами, бомбами и целым рядом других боеприпасов.
Конкретно в большенном калибре и вариативности в вопросе боеприпасов состояли главные достоинства каронады, оказавшие воздействие на нрав и цели морского боя. Ведь в тот период абордаж все еще оставался главным средством резвого и окончательного вывода из строя кораблей противника, в особенности больших. Обстреливать друг дружку ядрами, даже калеными, можно было длительно и все равно не достигнуть результата.
Более показателен тут пример российского линейного корабля «Азов» (капитан 1-го ранга М.П. Лазарев), который в Наваринском сражении 1827 года получил 153 пробоины в корпусе от использовавшихся в турецком флоте обыденных ядер, но сохранил способность вести бой и за три часа пустил собственной артиллерией на дно бухты два фрегата и корвет, принудил выброситься на мель 80-пушечный линейный корабль и очередной — флагман противника — уничтожил совместно с британцами. При этом семь пробоин корабль получил в подводной части.
Огнь же с близкой дистанции из многокалиберных каронад с применением бомб и других боеприпасов позволял стремительно вывести неприятельский корабль из строя, приневолить его спустить флаг либо совсем убить его. В особенности сильный эффект был от использования бомб и картечных зарядов: в знаменитом Трафальгарском сражении с линейного корабля «Виктори» (под флагом вице-адмирала Горацио Нельсона), быстро прорезавшего линию эскадры противника, по французскому флагману «Буцентавр» был дан залп из 2-ух установленных на полубаке 68-фунтовых каронад. Стрельба производилась картечными зарядами через кормовые окна французского линейного корабля — по корме и батарейной палубе. Каждый заряд включал 500 мушкетных пуль, которые практически изрешетили все на собственном пути. Было убито 197 человек и еще 85 ранены, в том числе и командир корабля Жан-Жак Маженди. Этот залп из 2-ух каронад нанес экипажу невосполнимые утраты и нарушил его строй, после этого, повоевав еще три часа, флагман вице-адмирал Пьер Вильнев сдался английским морским пехотинцам с «Конкэрора».
Бомба же огромного калибра, разрывающаяся снутри корабля, наносила большой вред корабельным конструкциям и разрывала находившихся там моряков. Не считая того, огнь стремительно вызывал детонацию пороховых зарядов на артиллерийских палубах и часто в корабельных погребах. Ну и обыденное ядро, выпущенное из каронады, благодаря относительно малой скорости полета на маленьких дистанциях практически проламывало борт вражеского корабля и даже расшатывало сам корабельный набор.
Крепление каронад на кораблях было несколько хорошим: их устанавливали на ползунковых станках, а не на колесных. А наведение каронады на цель производилось вращением воротка, как в полевой артиллерии (не при помощи древесного клина, как у обыденных корабельных пушек). Каронада крепилась к станку с помощью проушины (понизу ствола) и вставленной в нее оси, а не при помощи цапф, расположенных по краям обыкновенной пушки.
В первых же боях орудия наглядно показали свои достоинства. Их эффективность так впечатлила адмиралов, что в Европе началась, можно сказать, гонка вооружений. Британский флот стал «первопроходцем» — каронада там стала применяться уже в 1779 году. Она получила эффектное прозвище smasher — что-то вроде «уничтожитель» либо «сметающая все на собственном пути». Новое орудие стало так модным, что появились корабли, артиллерийское вооружение которых состояло только из каронад; таким стал английский 56-пушечный линейный корабль «Глэттон».
Российский флот принял ее на вооружение в 1787 году — поначалу это были эталоны британского производства, но потом на флот пришли уже русские каронады, сделанные конкретно самим разработчиком — Чарлзом Гаскойном. Получив указание императрицы Екатерины II, русские дипломаты сделали все вероятное для того, чтоб переманить шотландца на работу в Россию, где он с 1786 по 1806 год возглавлял создание на Александровском пушечнолитейном заводе в Петрозаводске; тамошние каронады маркировались словами «Гаскойн» и «Алекс. Звд.», имели номер орудия и год выпуска.
С вооружения каронаду стали снимать исключительно в середине XIX века. К примеру, британцы сделали это исключительно в 1850 году — после введения на флоте железных орудий системы Уильяма Джорджа Армстронга. Наступала эпоха броненосных кораблей и нарезных орудий.
Продолжение следует. Начало в № 9, 10
Иллюстрации Миши Дмитриева
Владимир Щербаков
