Эти слова принадлежат наикрупнейшему историку поздней Римской империи Аммиану Марцеллину. И навряд ли кто-либо возьмется поспорить с тем, что это выражение и в наши деньки не потеряло актуальности. Разве что словосочетание «конское ристание» может показаться некоторой архаикой.
А в остальном за тыщу 600 с маленьким лет во взорах на общественные утехи не достаточно что поменялось.
Так именуемый поздний, либо императорский, Рим — это 3-ий, оканчивающий период в истории Старого Рима после королевского и республиканского. Конкретно Рим времен империи стал предтечей падения могущественной цивилизации, просуществовавшей 13 веков и смогшей подчинить собственному воздействию фактически весь мир. А вышло это падение поэтому, что честолюбие, возведенное в ранг гос добродетели, привело к безудержному властолюбию, а власть, как понятно, неизбежно развращает людские души. И не случаем конкретно при царях являющаяся для нас уже хрестоматийной фраза «хлеба и зрелищ», кстати, звучащая в латинском оригинале как «хлеба и цирков», стала основой миропонимания тогдашнего общества. Величавая империя породила такое количество иждивенцев, что не считая все более и поболее утонченных развлечений как люд, так и власть предержащих уже не достаточно что заинтересовывало. Даже во времена продовольственных кризисов никому и в голову не приходило выгрузить из приходящих в римские порты кораблей отборный песок для цирковых арен и заполнить их пшеницей.Римляне практически дневали и ночевали в собственных цирках — Большенном, Колизее и других гораздо меньше. Эти сооружения, обслуживающие «индустрию развлечений», до сего времени остались непревзойденными по своим масштабам и архитектуре. И видимо, не случаем конкретно в Старом Риме был придуман бетон. Только этот материал присваивал нужную крепкость трехметровым аркам, поддерживающим мраморные сидения Огромного цирка.
Строительство Огромного цирка приписывают пятому римскому царю Тарквинию Приску Луцию, правившему с 615 до 577 года до н.э. 1-ые древесные трибуны Цирка были сооружены в 329 году до н.э. Сначала II века при Ульпии Траяне Цирк был значительно расширен. А при Константине Величавом в IV веке все здание Цирка и снутри, и снаружи было покрыто белоснежным мрамором и украшено фресками, позолотой, бессчетными скульптурами из разноцветного камня и золотой бронзы, также были пристроены последние три дополнительных ряда сидений из мрамора.
Большой цирк, расположенный в равнине меж Авентинским и Палатинским буграми, с глубочайшей древности служил для римлян местом проведения празднеств в честь бога Конса — хранителя урожая. Основную часть этого праздничка занимали лошадиные бега, бывшие вначале частью религиозной церемонии и не носившие духа соревновательности. С течением времени религиозная база стала равномерно отходить на 2-ой план, а конные скачки начали выделяться в самостоятельное зрелище.
По свидетельству римского историка Тита Ливия, создателя «Истории Рима от основания города», в 329 году до нашей эпохи на одной из открытых сторон равнины были построены стойла, из которых выезжали колесницы, также 1-ые древесные трибуны.
Началу самих скачек предшествовало праздничное шествие, идущее от стенок Капитолия, а потом спускавшееся через Форум к Цирку. Впереди шествовал эдитор, облаченный в пурпуровую тогу триумфатора и несущий жезл из слоновой кости с соколом наверху. Эдитором мог быть человек хоть какого происхождения, в том числе и совершенно незнатный, но шедший на большие растраты ради получения какой-нибудь выборной должности. Если скачки оказывались плохими, он обычно проваливался на выборах и, вероятнее всего, разорялся.
В этом случае, если организатором скачек выступал человек авторитетный — он ехал на колеснице, запряженной парой белоснежных лошадок. Над его головой муниципальный раб держал золотой венок. Эдитора окружала масса клиентов, несущих пальмовые ветки. Дальше на лошадях следовали юноши из сословия всадников, потом — участники грядущих скачек на колесницах, за ними — музыканты, танцоры, шуты и юные сатиры, облаченные в козлиные шкуры. Завершали процессию жрецы, несущие жертвы и установленные на шикарных колесницах скульптуры богов, обожествленных (время от времени при жизни) царей из золота и слоновой кости. Их аккомпанировал либо консул, либо правитель со своим двором и сенаторами. После того, как процессия огибала Спину, правитель отчаливал в свою ложу, а другие зрители занимали места в согласовании с порядком, совсем утвердившимся при Октавиане Августе: 1-ые ряды мест на подие — особом возвышении, где находилась ложа правителя, были заведены высшим сановникам, понтификам, сенаторам и весталкам, потом следовали места, созданные для бессчетного сословия всадников и других зрителей. Супруги обычно посиживали рядом с супругами.
До состязаний каждый зритель пристально изучал их программку, выгравированную, обычно, на пластинках из слоновой кости либо меди. По проходам трибун ввысь и вниз сновали букмекеры, спеша принять ставки у тех, кто не смог сделать их до начала представления. Нужно сказать, что во время скачек выигрывались и проигрывались большие суммы, бывало, что некие ставили на кон и свою свободу. Хотя для нигде не работающего и живущего на муниципальные подачки плебея успешно изготовленная ставка была единственной возможностью подняться по социальной лестнице. А поэтому букмекеры были загружены работой, а их конторы процветали.
Когда все нужные изготовления заканчивались, публика, изнывающая от нетерпения, громом аплодисментов и кликами приветствовала начало скачек. По сигналу эдитора все колесницы сразу вырывались на дистанцию. Главным моментом в искусстве управления колесницей было умение обогнуть обе меты как можно поближе к ним. Это давало возможность вознице уменьшить радиус поворота и выиграть время. Но стоило ему только малость ошибиться в расчетах и взять чуток левее, колесница со всего ходу налетала на мету и или переворачивалась, или разбивалась на осколки. Смерть каждого возницы оплакивалась тыщами неутешных поклонников как в шикарных дворцах, так и в бедных лачугах. Именитые поэты посвящали погибшим самые проникновенные строчки, им ставили прекрасные монументы с похвальными эпитафиями и перечислениями всех одержанных побед. Победителем скачек становился тот, кто после 7 кругов заезда первым достигал посыпанной мелом черты.
Но несмотря на все издержки профессии, оплачивался этот смертельно страшный спорт более чем щедро. Фавориты получали большие валютные премии не только лишь от содержавшей их «партии», да и от бессчетных поклонников, их расположением дорожили самые родовитые патриции, а некие удостаивались дружбы с самими императорами. И все таки большая часть из возничих покидали этот мир, обычно, будучи юными. Так, знаменитый наездник Скорп умер в 26 лет, Моллик — в 20, Аврелий Тациан — в 21, а Кресцент — в 22 года. При этом любой из их на момент собственной смерти был возницей-«тысячником», другими словами одержавшим более тыщи побед. Конные цирковые состязания обычно устраивались особыми корпоративными обществами, либо «партиями». Они создавались богатейшими гражданами либо наездниками, получившими на откуп у страны право на поставку лошадок для бегов и равномерно бравшими в свои руки все, что касалось скачек. В их ведении находились: возничие, их ассистенты, объездчики лошадок, наставники юных возниц, докторы, ветеринары, казначеи, мастера по изготовлению и ремонту колесниц, портные, сапожники, смазчики колес, уборщики, кладовщики, словом, все те, кто был причастен к процессу подготовки и проведения скачек.
Только сверхприбыльные организации могли позволить для себя содержать целые флотилии судов для перевозки лошадок, потрясающе оборудованные конюшни, большой штат служащих, иметь в принадлежности целые кварталы, расположенные в конкретной близости от цирков, и выплачивать возницам-победителям большие премиальные. Уже во времена Республики были обширно известны две «партии» — «Партия белых» и «Партия красных», нареченных так по цвету облачения возничих. В эру Империи появились еще «Партия зеленых» и «Партия голубых», которые достаточно скоро превзошли своими достижениями обе прошлые. При императоре Домициане были основаны еще «Партия золотых» и «Партия пурпурных», но они, по всей видимости, просуществовали недолго, потому что в позднейших римских источниках упоминались все таки только «голубые» и «зеленые».
Конные ристания все более и поболее увлекали римлян. И если посреди II века до нашей эпохи в денек состязаний проходил всего один заезд, то уже при Октавиане Августе их было 12, при Калигуле и Нероне — до 48, а в конце I века, при Домициане, — около 100. Правда, для этого число кругов в заезде ему пришлось уменьшить с 7 до 5.
Страсти по лошадиным бегам неистовствовали в Римской империи в протяжении многих веков, и даже ее падение не сходу положило конец этому всепоглощающему безумству.
Сначала II века до нашей эпохи арена была разбита напополам продольным каменным возвышением, по-латински звучавшим как «spina». Эта постройка была украшена египетскими обелисками, алтарями, скульптурами богов и возничих-победителей. По обоим концам Спины выселись две меты, состоявшие из 3-х конических столбов. Во время состязаний их по беговым дорожкам и огибали колесницы. По условиям соревнований колесницы должны были объехать Спину 7 раз. Один круг составлял 568, а вся дистанция — около 4 000 метров. Для подсчета кругов на обоих оконечностях Спины на возвышениях, отлично видных всем зрителям, помещались: с одной стороны 7 съемных шаров, либо «яиц», с другой — 7 дельфинов. «Яйцо» у римлян было эмблемой божественных близнецов Кастора и Поллукса, считавшихся покровителями Рима, а дельфины являлись священными животными Нептуна, покровительствовавшего лошадям.
Свое окончательное устройство Большой цирк получил при императоре Октавиане Августе, правившем с 27 года до нашей эпохи. Он представлял собой открытый с одной стороны вытянутый овал длиной 620 и шириной около 150 метров и вмещал более 150 тыщ зрителей. Много позднее, уже сначала IV века, когда верхний ярус трибун был надстроен еще 3-мя рядами сидений, в Цирке могло помещаться до 250 тыщ поклонников конных ристалищ.
Открытый конец Цирка имел вид дугообразного извива, где размещались 12 стойл для лошадок и колесниц, открывающихся сразу. Размещение стойл по косой разъяснялось тем, что каждое из их должно было находиться на схожем расстоянии от стартовой полосы. В центре ряда стойл находились Праздничные ворота, наверху которых была устроена ложа для устроителя игр. Отсюда он подавал сигнал к началу заезда, бросая вниз белоснежный платок. На обратной стороне Цирка, в центре округленной его оконечности, стояли Триумфальные ворота — через их сопровождаемый ликующими кликами толпы удалялся фаворит состязаний. Не считая того, существовали также и третьи ворота, в которые выносили покалеченых и мертвых — злосчастные случаи во время скачек были никак не редкостью.
Страстными обожателями конных скачек были многие римские цари, примыкавшие в качестве членов к той либо другой «партии». Грустно узнаваемый Калигула, к примеру, так обожал собственного коня Инцитата, что, по свидетельству Светония, «каждый раз намедни скачек посылал боец наводить тишину по соседству.
Он не только лишь сделал ему конюшню из мрамора и ясли из слоновой кости, но даже отвел дворец с прислугой, куда приглашал гостей — он даже собирался сделать его консулом». Кстати, Калигула был членом «Партии зеленых». Гальба и Вителлий состояли в «Партии голубых». Домициан вообщем организовал две новые партии.
Нерон, прошлый постоянным болельщиком «зеленых», так обожал скачки, что даже пожелал лично выступить перед публикой в качестве возничего. И, по всей видимости, выступил в одном из показательных заездов. Публике ничего не оставалось делать, как приветствовать собственного правителя со всем вероятным неистовством, ведь этот правитель очень трепетно относился к собственной персоне и не имел обыкновения прощать тех, кто недостаточно интенсивно выражал собственный экстаз — злосчастные просто не задерживались на этом свете.
Нерон же, не хотя ограничиваться своим «успехом» в столице, проявил желание, будучи в Греции во время Олимпийских игр, править колесницей, запряженной десятком лошадок. Эта задачка была трудновыполнимой даже для вкусившего вкус специалиста, но Нерона это не приостановило, и он взялся за вожжи.
Как свидетельствует тот же Светоний, спустя некое время правитель был выброшен из колесницы, но здесь же водружен назад. И хотя скачки продолжать не сумел и сошел с дистанции, судьи признали его победителем, за что и получили римское гражданство и щедрые подарки
Лошадки, участвующие в скачках, были баснословно дорогими. Их разводили на специализированных конных заводах в Италии, Ливии, Испании и Малой Азии. У всех этих «представителей» различных государств были и свои плюсы, и свои недочеты. И все таки предпочтение отдавалось гирпинским лошадям, выведенным на юге Италии. Наилучшая лошадка в упряжке, удерживаемая только постромками, всегда бежала последней слева, другими словами по внутренней дорожке. И конкретно от нее зависело удачное прохождение поворотов. После поворота лошадка, стоящая последней справа, должна была скачком круто повернуть колесницу. Двум коренникам полагалось безпрерывно двигать упряжку вперед. Для этого они были агрессивно запряжены по обеим сторонам дышла. «Главная» лошадка, выигравшая более 100 состязаний, называлась Центенарий и оценивалась в золоте, равном ее весу.
Беговая колесница представляла собой очень легкую и очень некрепкую двухколесную древесную повозку. Возничий помещался в ней с огромным трудом. Голову возницы защищал толстый кожаный шлем с наушниками. Его облачение состояло из плотно прилегающей к телу туники, привязанной ремнями к плечам и груди, чтоб не мешала во время скачки, и плотной же обвязки для ног, предохраняющей от ударов кнута и довольно сильного трения вожжей. Сами вожжи также обертывались вокруг тела возницы, чтоб крепче задерживать несущихся на большой скорости лошадок. Если возницу выкидывало из колесницы, лошадки продолжали тянуть его за собой, тогда и его жизнь зависела от того, как стремительно ему удавалось перерезать вожжи висячим на поясе ножиком, а потом увернуться
от копыт других бегущих лошадок.
Нужно сказать, что возничие-конкуренты не отличались рыцарским благородством по отношению друг к другу. Они даже не пробовали объехать упавшего, ведь на это тратилось избыточное время, а означает, уменьшались шансы на победу. Более того, возничие часто «подрезали» собственных конкурентов, особым приемом на поворотах отрывали колеса у других колесниц, а то и просто хлестали соперников сильными ударами кнута. Видимо, цель оправдывала средства.
Миша Максимов
