Хрестоматийное полотно «Утро на Куликовом поле» русский живописец Александр Бубнов окончил в 1947 году, когда мотив победы над ожесточенным захватчиком был более чем животрепещущ. Репродукция с веб-сайта Art-каталог.
Перелом в битве обеспечил удар засадного полка под командой князя Владимира Андреевича Серпуховского. Но в 1382 году ордынский хан Тохтамыш организовал поход в российские земли и разорил Москву.При более детализированном исследовании выясняется, что Куликовская битва — одно из самых «звучных» событий российской истории — необычным образом оказалась одним из ее «белых» (либо, если угодно, «темных») пятен. В последние годы появилось много фаворитных книжек и статей, в каких ей даются очень и очень необычные толкования. Более того, и в академической науке сейчас всераспространена точка зрения, всячески «минимизирующая» значение битвы: дескать, хрестоматийное описание схватки сотворено на основании поздних источников (сначала, «Сказания о Мамаевом побоище»); достоверных данных о его ходе и количестве войск, сошедшихся на Куликовом поле, просто нет. Тем навязывается вывод, что представление о его выдающемся историческом значении очень гиперболизировано.
Мне такового рода пробы напустить «туман над полем Куликовым» представляются недостаточно обоснованными. Но должен признать, что хрестоматийно-юбилейный глянец с этого действия снимать и взаправду нужно. Хотелось бы сказать об одном заблуждении, связанном с этим событием, — классической датировке битвы. Уже с XVIII — начала XIX веков устоялось представление, что схватка на Дону вышло в субботу 8/16 сентября 1380 года. Основано оно на утверждении ряда летописей, в каких это событие и взаправду датировано субботой 8 сентября 6888 года. Формально тут все верно: если от даты от сотворения мира отнять 5508 лет, получится хрестоматийное — 1380. Неудача, но, в том, что такая датировка берется в отрыве от окружающего ее контекста. Не считая того, не берутся во внимание данные других источников, утверждающих другое.
По представлению Аполлинария Васнецова, конкретно так смотрелся Столичный Кремль со стороны Боровицких ворот перед нашествием Тохтамыша в 1382 году. Репродукция с веб-сайта Art-каталог
Меж тем, фактически все летописи под 6890 годом говорят о том, как ордынский хан Тохтамыш 26 августа взял Москву на 3-ий год собственного царствования. Но по классической версии эти действия делит наименее 2-ух лет! При всем этом Рогожская летопись, более ранешняя (начала XV века) и тщательно описывающая действия XIV века, с одной стороны, дает классическую датировку, с другой стороны, как-то удивительно ведает об обмене посольств меж Дмитрием Донским и Тохтамышем.
Этот легитимный по тогдашним представлениям «царь», победив «временщика» Мамая в недлинной усобице, уже в первую зиму после Куликовской битвы сказал на Русь о собственном восшествии на престол, а российские князья той же зимой и последующей весной выслали в Орду свои посольства. Сам же величавый князь Дмитрий Иванович послал собственных, как тогда гласили, киличеев Мокшея и Толбугу к Тохтамышу «на осень», другими словами спустя год после «Донского побоища».
Пробыли они там целый год и вышли из Орды на «госпожин день», другими словами 15 августа либо 8 сентября (деньки Успения либо Рождества богородицы). После чего весной будущего года Тохтамыш направил собственных послов на Русь, но принц Ак-ходжа добрался только до Нижнего Новгорода, а «на Москву не дръзнул ити» и возвратился восвояси. Тохтамыш воспринял это как акт непослушания со стороны Москвы и предпринял резвый набег на Русь, заставший величавого князя врасплох.
Таким макаром, меж победой на Дону и падением Москвы прошло практически три года, а означает, или 1-ое событие следует отнести к 1379 году, или 2-ое — к 1383 году. 2-ое нереально, так как ни по одной системе счета лет, использовавшейся в летоиисании, 1383 год не может соответствовать летописному 6890 году.
При всем этом летописи указывают, что сначала последующего 6891 года праздничек Благовещения приходился на «светлую среду», и это точно соответствует пасхалии 1383 года: пасха отмечалась 22 марта, а означает, денек Благовещения 25 марта вправду оказывается средой пасхальной недели. Данный факт делает бесплодными всякие пробы вынести нашествие Тохтамыша за границы 1382 года и, означает, принуждает датировать Куликовскую битву 1379 годом.
И этому нет никаких препятствий, не считая летописной ссылки на субботу. Во-1-х, дату 6888 полностью можно счесть ультрамартовской (формула пересчета: -5509 лет), а означает, соответственной 1379 году. Во-2-х, этому нет никаких противоречий содержательного плана. Отлично понятно, что большое схватка российских с татарами вышло в среду 11 августа 1378 года на реке Воже. Тогда одолели российские, и при классической датировке Куликовской битвы совсем немотивированной оказывается двухгодовая задержка ордынского правителя Мамая с карательным походом на Русь. Датировка Куликовской битвы 1379 годом все ставит на свои места: как и следовало бы ждать, уже на последующее лето Мамай собрал все свои войска для восстановления собственной власти над взбунтовавшимся улусом.
Точно к таким же выводам приводит разбор восточных источников, повествующих о деяниях Тохтамыша. Из их следует, что этот ордынский «царевич» с помощью известного среднеазиатского правителя Тимура в 1378 году установил свое господство в восточной части Орды, а через две зимы, с пришествием весны — весны по азиатским, но не русским меркам! — сразил «иль Мамака» и соединил под собственной властью всю Орду. Это значит, что с Мамаем Тохтамыш покончил уже весной 1380 года — по классической хронологии, еще до Куликовской битвы.
Меж тем, если приглядеться к хронологии такого же Рогожского летописца, то окажется, что не только лишь Куликовская битва, да и ряд других событий тех пор датированы неточно. Поточнее сказать, указания на денек недели, на основании которых строится пересчет летописных датировок на современное летосчисление, не являются начальными: они были вставлены в летопись при обработке первоисточников, где таких указаний, вероятнее всего, не было вообщем.
Вот некие факты. Летопись под 6886 годом дает описание лунного затмения, датируя его воскресеньем 5 декабря, «на память святаго отца Савы». Меж тем, полное лунное затмение вышло, по современным меркам, в ночь с 4 на 5 декабря, которая, по представлениям древнерусским, все еще относилась к 4 декабря: счет суток велся тогда от восхода солнца. Это значит, что ссылки на «неделю»-воскресенье и «на память святаго отца Савы» неверны, что они по сути были рассчитаны задним числом.
Другой хронологический казус нуждается в маленьком комменты. В феврале 1378 года погиб митрополит Алексей, и величавый князь Дмитрий Иванович собрался сделать его преемником собственного доверенного человека — попка Миши, которого поначалу построил в сан архимандрита Спасского монастыря, а потом — местоблюстителя митрополичьего стола. Это вызвало протесты со стороны неких епископов и игуменов: к тому времени византийским патриархом уже был поставлен другой митрополит — Киприан, которого столичный князь не вожделел признавать. Потому Дмитрий Иванович, снабдив «Митяя» (так его пренебрежительно именуют летописи) всем нужным, выслал в Византию для возведения в сан митрополита. Вышло это, согласно Рогожскому летописцу, «иуля въ 26 денек по Борише деньки на память святаго страдальца Ермолаа въ вторник», что соответствует 26 июля 1379 года.
Тут появляются две неувязки. Во-1-х, погибель престарелого, длительно болевшего митрополита Алексея была ожидаемой, и неясно, почему так длительно тянул величавый князь с отправкой собственного ставленника к патриарху. Во-2-х, понятно, что до греческой столицы «Митяй» так и не доехал: поначалу он был «ят» Мамаем, а потом, отпущенный им восвояси, погиб в дороге.
Для нас принципиально то, что «Митяй», чтоб получить свободу, признал власть Мамая, о чем свидетельствует ярлычек, который точно датируется благодаря указанию на «овечий год», также на месяц и денек мусульманского календаря («сылгата месяца в десятый нова» равна месяца зу-ль-каада в 10 денек возрастающей Луны). Дата эта, 27 февраля 1379 года, безусловно обосновывает, что выехал «Митяй» в Орду летом не в 1379, а 1378 года. Таким макаром, и в этом случае «полная дата» Рогожской летописи оказывается чисто расчетной: ссылки на вторник и память Ермолая были добавлены задним числом.
В конце концов, если мы обратимся к летописным датировкам взятия Москвы Тохтамышем, то и тут найдем хронологическую путаницу: в большинстве случаев это событие датируется четвергом 26 августа 6890 года. Самое замечательное заключается в том, что денек недели — четверг — не соответствует году от сотворения мира: 26 августа оказывается четвергом только в 1378 и 1389 годах. Все это гласит, что на промежутке от 1378 до 1392 года летописные датировки подверглись позднейшим пересчетам, что по сути полагаться на указания о деньках недели просто нельзя. Тем обычная датировка Куликовской битвы на самом деле повисает в воздухе.
Если обратиться к бессчетным перечням «Сказания о Мамаевом побоище», более тщательно, чем летописи, описывающего войну Руси и Орды, то обнаружится та же картина. Стоит начать с того, что существенное большая часть списков «Сказания» датирует битву не 6888, а 6887 годом, что соответствует 1379 либо — в последнем случае — 1378, но никак не 1380 году.
Только к началу XIX века историки стали обдумывать значение Куликовской битвы. Это осмысление отыскало отклик и посреди людей искусства. В 1805 году Орест Кипренский написал картину «Дмитрий Донской на Куликовском поле». Репродукция с веб-сайта Библиотекарь.Ру
Если принять во внимание «полные датировки», то выяснится, что согласно подавляющему большинству списков схватка вправду вышло 8 сентября — но не в субботу, а в пятницу. Время от времени именуются среда (в «Задонщине») либо воскресенье. Если взять датировки других событий, обнаружится поразительное их обилие.
Так, князь Дмитрий Иванович провозгласил сбор войск в Коломне, по одной версии, на денек Успения Богородицы, другими словами 15 августа, по другой — на мясопуст Успения Богородицы, другими словами на Успенский пост, предыдущий вышеназванному праздничку. Выехал из Москвы князь в четверг 9, 19, 20, 21, 22 либо 27 августа, а прибыл в Коломну в денек памяти Моисея Мурина 28 августа — в среду либо субботу. В последнем случае выходит, что князь преодолел расстояние от Москвы до Коломны за день, что в ту пору было на физическом уровне нереально.
Выступление Дмитрия из Коломны, согласно летописной повести, приходится на 20 либо 28 августа, при этом переправа через Оку произошла «за неделю до Семеня денька в денек неделный» близ устья реки Лопастни, другими словами 25 августа. По «Сказанию» же Дмитрий провел смотр собственных войск в воскресенье либо в среду 29 августа у Коломны, после этого в тот же денек начал переправу через реку. При всем этом Дмитрий Иванович, до того как отправиться в Коломну, посетил Троицкий монастырь в воскресенье «в денек Флора и Лавра», другими словами 18 августа.
Все вышеперечисленные даты, указывающие не только лишь число, да и денек недели, не соответствуют 1380 году и дают разброс от 1378 до 1383 годов. Скептики, отрицающие достоверность «Сказания», не пробуют дать ответ, кто и для чего задним числом придумывал настолько различные и настолько путаные датировки.
Меж тем, в их есть очень любознательная закономерность: верно обозначаются три фаворита — 1378, 1381 и год, ничему не соответственный: 1374 и 1385, формально вытекающие из 1-го ряда полных дат, являются заранее неверными. Но самое замечательное заключается в том, что в источниках совсем отсутствуют датировки 1379 годом, другими словами конкретно тем, который на базе летописного и остального хронологического материала смотрится более возможным. Уже это принуждает поразмыслить о том, что датировки того самого «неправильного» года и появились как попытка упрятать настоящую дату побоища.
Дело тут скоре всего в последующем. В «Сказании о Мамаевом побоище» митрополит Киприан оказывается одним из основных вдохновителей величавого князя: с ним Дмитрий Иванович советуется при каждом новеньком сообщении о действиях собственных противников, хотя по сути князь Дмитрий признал его в качестве российского митрополита уже после собственной победы над Мамаем. Почему? В «Сказании» очевидно подчеркивается, говоря языком русского времени, руководящая и направляющая роль православной церкви в борьбе с иноверцами. И вышло это, вероятнее всего, уже после погибели князя Дмитрия в 1389 году, а поточнее, в самом конце XIV века, когда, с одной стороны, Киприан, пережив всех собственных бессчетных конкурентов, крепко утвердился на митрополичьем престоле, а с другой стороны, когда Орда вновь распалась и тема борьбы с татарами стала вновь животрепещущей.
Митрополит Киприан, как свидетельствуют его биографические данные, был приглашен князем Дмитрием в Москву весной 1380 года, другими словами через полгода после победы российских на Куликовом поле. И потому при разработке и редактировании летописных и нелетописных повестей о сражении датировки его не без содействия Киприана стали подправляться так, что читателю начинало казаться, что митрополит вправду был в Москве намедни схватки и побуждал величавого князя на подвиг. В летописях для этого верно высчитали денек недели для 1380 года: так появилось указание на субботу. В изначальном «Сказании», видимо, было много датировок 1379 года с указанием дней недели: их тоже стали пересчитывать для 1380 года, но не учли, что этот год был високосным. Для правильного пересчета было надо делать сдвижку дней недель не на один, а на два денька: 8 сентября 1379 года было четвергом, но в 1380 году сей день попадал на субботу. Редакторы «Сказания», не заметив этого, отнесли битву к не соответственной никакому году пятнице. Позже одна такая ошибка породила цепную реакцию других: даты стали «править» в сторону снижения либо увеличения, получая соответственно 1378 и 1381 годы.
Читатель может спросить: какая, фактически, нам разница — 1380 либо 1379 год? Разница — и значимая! — заключается в том, что уточнение даты схватки принуждает с огромным доверием относиться к содержанию «Сказания о Мамаевом побоище»: описанные выше пересчеты могли происходить только при жизни Киприана, другими словами на рубеже XIV–XV веков. Это опровергает распространенное сейчас представление о позднем ее происхождении.
Александр Журавель
