"На всё есть свои предпосылки."
Просто мудрость
Физиологам очень охото осознать, что -же происходит в мозгу человека когда он молится либо медитирует. Не так давно вышедшая в нью-йоркском издательстве книжка «Почему Бог никогда не пропадет?» («Why God Won’t Go Away?») дает очень увлекательный ответ на этот вопрос. Создатели книжки — докторы из Пенсильванского института: Эндрью Ньюберг ( радиолог и нейробиологией мозга) и, сейчас покойный, Юджин Д’Аквили (доктор психиатрии) - говорят, что "Бог никогда не пропадет в людском сознании, так как религиозный импульс укоренен в биологии мозга."
Сканирование мозга, производимое во время медитации и молитв, указывает поразительно низкую активность в задней верхней теменной доле. Создатели именуют расположенный там пучок нейронов «областью, ассоциированной с ориентацией», так как главной функцией этих нейронов является ориентировка тела в физическом пространстве. Люди с поражением этой области с трудом находят дорогу даже в округах собственного дома. Когда эта область находится в состоянии обычной размеренной активности, человек верно чувствует различие меж своей личностью и всем окружающим. Когда же она пребывает в пассивном, «спящем» состоянии — а именно, при глубочайшей медитации и молитве, это различение пропадает и, как следует, границы меж личностью и миром расплываются. Не это ли происходит с молящимися, которые ощущают присутствие Бога, либо с медитирующими, которые вдруг начинают чувствовать свое единение со Вселенной?Для проведения тестов исследователи при помощи собственных коллег, занимавшихся тибетским буддизмом, отобрали восемь монахов, имевших опыт в медитации и согласившихся на сканирование мозга. Добровольцы приходили в лабораторию по одному, и техник вводил им в руку интравенозную трубку. Потом подопытным предлагалось медитировать, сосредоточиваясь при всем этом на каком-то единичном виде, обычно — на неком религиозном знаке. Цель опыта состояла в том, чтоб зафиксировать момент, когда чувство человеком себя либо собственного «Я» (self) начинает растворяться и он начинает чувствовать себя слившимся с на уровне мыслей избранным для медитации образом. Как обрисовывает это Майкл Бейме, один из медитировавших и сразу участник исследовательской группы, таковой переход чувствуется, как «утрата границы. Будто бы бы кинофильм вашей жизни прервался, и вы вдруг узрели тот пучок света, который проектировал этот кинофильм на экран».
Когда находящийся в состоянии медитации подопытный начинал чувствовать возникновение чувства собственной слитности с образом — как правило это происходило приблизительно через час после начала опыта, — ему в вену вводили радиоактивное вещество (глюкозу). В течение нескольких минут эти «меченые атомы» достигали мозга и распределялись по разным его участкам, собираясь в большем количестве там, где ток крови был посильнее, другими словами там, где активность мозга была выше. Измеряя после чего сканером концентрацию радиоактивности в различных участках мозга, исследователи получали мгновенный снимок мозговой активности в процессе медитации. По окончании опыта это рассредотачивание активности сравнивалось с ее рассредотачиванием в состоянии покоя.
Оказалось, что во время медитации очень активны лобные толики, отвечающие за абстрактное мышление. Они всегда начинают работать лучше при концентрации внимания на какой-либо определенной задачке. Зато теменная область, ответственная за ориентацию, замирала.
Ученые представили, что по мере развития у медитирующего индивида чувства слияния, единения с наружным по отношению к нему религиозным образом он, этот индивид, равномерно отключает участок ОАО от обыденных сигналов, связанных с чувством собственного «место- и времяположения», которые помогают ему отграничить образ собственного тела от окружающего мира. «Наблюдение за людьми во время медитации указывает, что они вправду отключают свое восприятие окружающего мира. Их больше не тревожат приходящие снаружи образы и звуки. Потому, может быть, их теменная толика не получает более никаких входных сигналов» — гласит Ньюберг. Лишенный собственного обычного «питания», участок ОАО перестает нормально работать (что проявляется в понижении его активности), и человек ощущает, будто бы граница меж ним и всем остальным начинает растворяться и исчезать. А так как для него исчезают пространственный и временной «контекст», его обхватывает чувство нескончаемого места и вечности.
Ньюберг уже следил сложное взаимодействие различных отделов мозга во время духовных практик, к примеру у францисканских монахинь во время молитвы. В отличие от буддийских монахов, у их к созерцанию подключалась речь, так что активировались и ответственные за нее части мозга. В остальном наблюдалось сходство: у человека, погруженного в себя, область внимания возбуждалась, а область ориентации тормозилась независимо от конфессии.
Чувство единения со Вселенной — не единственная особенность насыщенного религиозного опыта. Таковой опыт несет в для себя также большой чувственный заряд, сообщающий человеку чувство благоговения и глубочайшего смысла происходящего. Нейрофизиологи считают, что возникновение этого чувства связано с другим участком мозга, хорошим от теменной толики, а конкретно — с так именуемым чувственным мозгом, лежащим глубоко снутри височных доль в боковых участках мозга, под его большенными полушариями.
Этот участок мозга составляет часть так именуемой лимбической системы, расположенной на внутренней стороне огромных полушарий и регулирующей деятельность внутренних органов, подсознательное поведение, эмоции, память и т.п. По воззрению неких профессионалов, этот участок появился в самом начале нашей эволюции. Сейчас его функциями являются наблюдение за нашим актуальным опытом и маркировка особо принципиальных для нас событий и образов — к примеру, вида близкого человека. При таковой «маркировке» данное воспоминание вроде бы помечается некоторым чувственным ярлычком, значащим «это важно».
Ученые считают, что во время насыщенного религиозного переживания «эмоциональный мозг» становится особенно активен, маркируя все, переживаемое в этом состоянии, как «особо важное». Такая догадка могла бы разъяснить, почему люди, пережившие таковой религиозный опыт, затрудняются разъяснить его другим. Ах так комментирует это Джеффри Сейвер, нейролог из Калифорнийского института в Лос-Анджелесе: «Содержание глубочайшего религиозного переживания — его зрительные и чувственные составляющие — точно те же, что и обыденные, ежедневные переживания хоть какого человека. Но височнодольная система «эмоционального мозга» маркирует эти моменты религиозного опыта индивида как очень принципиальные состояния, сопровождаемые чувствами огромного наслаждения и гармонии. Когда таковой опыт пробуют обрисовать другим, удается передать только его содержание и чувство его необычности, но никак не сопровождающие его внутренние ощущения».
Имеется много свидетельств, подтверждающих значимость «эмоционального мозга» для религиозного опыта. Более известны показания людей, страдающих эпилептическими припадками и повествующих о некоторых «глубоких прозрениях» во время этих припадков. По воззрению Сейвера, «это припоминает рассказы людей, переживающих религиозно-мистическое откровение, когда их обхватывает такое чувство, как будто их «Я» становится прозрачным и через его пустоту (и «пустоту» наружной действительности) они лицезреют «реальность» более высочайшего порядка». Не случаем, замечает Сейвер, многие эпилептики имеют склонность к магическим переживаниям. Так, Достоевский писал, что во время собственных эпилептических припадков он «прикасался к Богу». Перечень религиозных мистиков, которые, по догадкам, были бы эпилептиками, включает апостола Павла, Жанну д’Арк.
Богатством чувств, которое привносит в ежедневную жизнь резкая активизация «эмоционального мозга», может разъяснить, почему все религии присваивают такое огромное значение обрядам, утверждает Ньюберг.
Принудительные и стилизованные церемониальные деяния вырывают людей из повседневности и помогают «эмоциональному мозгу» маркировать их как значимые. К этим же результатам, кстати, может привести и религиозная музыка, вызывая или возбуждение, или тихое блаженство. Об этих наблюдениях докладывали японские исследователи еще в 1997 году.
Любопытно исследование шведских и финских неврологов из Каролинского института Стокгольма. Они изучали последствия введения клиентам обезболивающих средств (анальгетиков) — тех, что действуют не в месте появления болевого чувства, а в ЦНС, изменяя процесс обработки сигналов, которые поступают в мозг. Это сначала анальгетики опиоидной группы (от греческого opion — «маковый сок») типа морфина, с которыми обычно связано такое отрицательное явление, как привыкание, наркозависимость. Врачи издавна подозревали, что прием плацебо изменяет состояние опиоидных рецепторов, так как при вводе соединений, блокирующих эти сенсоры, эффект плацебо теряется, а на людей с огромным числом таких рецепторов плацебо действует посильнее (наверное, наркоманы лучше поддаются внушению).
Ученые использовали позитронную эмиссионную томографию, чтоб смотреть за процессами в мозгу у ощущающих боль пациентов, которым внутривенно вводили или анальгетик, или плацебо (естественно, то и другое делали с суровым видом докторы в белоснежных халатиках). Оказалось, что в обоих случаях картина меняется сходно. Означает, внушение, аутотренинг могут имитировать действие опия, и К.Маркс в собственном известном выражении о религии был не так далек от правды. Ну а в медицине издавна считают теоремой, что доктор, общение с которым не приносит нездоровому облегчения, мастерски непригоден.
Доктор Майкл Персингер, нейролог из института в ни чем же не приметном южноамериканском городке Садбери, утверждает, что «встретить Бога» может чуть не каждый — для этого довольно надеть некоторый особый шлем. В течение пары лет Персингер употребляет технику, которую он именует «транскраниальной магнитной стимуляцией», вызывая с ее помощью «сверхъестественные» переживания у самых обыденных людей. Действуя способом проб и ошибок, он нашел, что слабенькое магнитное поле (приблизительно такого же порядка, что магнитные поля, генерируемые компьютерным экраном), сложным образом крутящееся против часовой стрелки около височной толики мозга, вызывает у 4 из 5 людей чувство, что рядом с ними в комнате находится некоторое призрачное существо.
Люди религиозного типа могут идентифицировать этот призрак как Бога. «И все это происходит в лаборатории. Просто для себя представить, что вышло бы, если б такое случилось с человеком ночкой, когда он один, в собственной кровати, — либо в церкви, где имеется настолько подходящий и значимый контекст», — гласит ученый. Персингер самолично пробовал надевать собственный «чудотворный» магнитный шлем и, по его словам, тоже чувствовал «призрачное присутствие», но у него это чувство было ослаблено, так как он был очень отлично ознакомлен о происходящем.
Не все, но, согласны с тем, что персингеровские видения можно приравнять к тому, что переживают глубоко религиозные люди. Так, к примеру, представитель головного английского раввина (не самый, нужно мыслить, беспристрастный арбитр) утверждает, что опыт Персингера настолько же далек от поистине религиозного переживания, как настроение, сделанное при помощи психостимулирующих фармацевтических средств, далековато от естественного психологического состояния человека.
Все же, вроде бы ни расценивать опыты Персингера, они с очевидностью демонстрируют, что магические переживания состоят не только лишь из того, что мы ощущаем, но также из нашей интерпретации этого чувства. «Мы подгоняем эти переживания под определенный стереотип, помещаем в отсек с определенным «ярлыком» (к примеру, общение с высшим существом), тогда и наше переживание запоминается конкретно в таком виде. И такая подгонка делается безотчетно и занимает всего несколько секунд». Здесь сказывается и то воздействие, которое люди, как социальные животные, получают, разделяя с другими религиозные ритуалы.
Из изложенного выше следует любознательный и частично даже тревожный вывод: по некий не известной нам — или естественной, как произнесут скептики, или сверхъестественной, как произнесут верующие, — причине наш большой и мощнейший мозг наделен возможностью испытывать некоторый эволюционно относительно новый вид переживаний, которые мы называем религиозными. Как справедливо утверждает Ньюберг, «проблема состоит в том, что все наши переживания в одинаковой мере порождаются мозгом — как чувства действительности, так и магические переживания». Практически, как это ни звучит феноминально, единственным аспектом действительности для нас будет то, как реальной мы ее чувствуем: «Вы сможете созидать сон, и в это время ощущать его реальным, но когда вы проснетесь, он тотчас закончит быть вам реальностью. С другой стороны, люди, подверженные магическим переживаниям, считают их более реальными, чем рядовая действительность, и сохраняют это убеждение, даже ворачиваясь в обыденную действительность. Из этого круга нереально отыскать выход».
Эти усмотрительные формулировки устраивают и верующих людей. В конце концов, можно ведь созидать в шекспировских сонетах просто чешуйки графита, разбросанные по поверхности листа целлюлозы, а можно — будучи человеком определенной культуры — созидать в их произведение величавого духа, и это тоже будет правдой.
