|
1. Неолитическая революция в южном Леванте
|
Переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству (так называемая неолитическая, или сельскохозяйственная, революция) — важнейшее переломное событие в истории человечества, в корне изменившее образ жизни людей, их культуру и взаимоотношения с окружающей средой.
Производящее хозяйство зародилось независимо в нескольких регионах и в разное время. Раньше всего оно возникло, по-видимому, на Ближнем Востоке, а именно в южном Леванте (Палестина и ее окрестности). До начала неолитической революции в южном Леванте жили мезолитические охотники-собиратели так называемой Натуфийской культуры (15 100–11 650 лет назад). Натуфийцы отличались от привычного нам образа первобытных охотников прежде всего тем, что вели оседлый или полуоседлый образ жизни. Они строили довольно большие (до 0,2 га) поселки из круглых, покрытых камышом хижин с земляным или каменным основанием. Охотились они в основном на газелей, не брезговали рыбой и птицей, активно собирали дикорастущие злаки и бобовые. Пока дичи было много, а кругом росли поля дикой пшеницы, натуфийцы могли жить припеваючи и без всякого земледелия. Зачем трудиться, если природа сама дает всё необходимое?
Около 12 000 лет назад, на рубеже плейстоцена и голоцена, климат стал менее благоприятным, дичи стало меньше. Именно в это время натуфийцев сменила так называемая «докерамическая неолитическая культура» (Pre-Pottery Neolithic, PPN), существовавшая от 11 650 до 8300 лет назад. По всей видимости, именно эти люди впервые изобрели земледелие и скотоводство. Многие народы позже независимо пришли к этому открытию, но подлинными первопроходцами, рискнувшими оставить миллионолетний уклад охотников-собирателей и начать жить так, как никто прежде не жил, были именно представители ближневосточного докерамического неолита. Жаль, что археологи не придумали для них более достойного имени, чем сухая аббревиатура PPN.
|
Первые бесспорные признаки широкомасштабного земледелия и одомашнивания растений в южном Леванте датируются восьмым тысячелетием до н.э. (9–10 тыс. лет назад), а в меньших масштабах выращивание злаков и плодовых деревьев практиковалось здесь уже 11,5 тыс. лет назад (см.: Пшеница не сразу окультурилась, «Элементы», 06.04.2006; Первым одомашненным растением был инжир, «Элементы», 05.06.2006). Одомашнивание животных в южном Леванте началось не позднее 8–9 тыс. лет назад. Поселения докерамического неолита достигали невиданных по тем временам размеров (до 10–15 га). Дома строились из камней и необожженного кирпича. Фактически, это были первые в мире города (самый известный из них — Иерихон).
Нельзя сказать, что археологов и антропологов до сих пор не интересовал вопрос о том, как отразился на здоровье людей переход от присваивающего хозяйства к производящему. Однако материалов по южному Леванту вплоть до недавнего времени было недостаточно для серьезного статистического анализа. Не хватало прежде всего неолитических скелетов. Сохранность человеческих костей в этом регионе, как правило, не очень хорошая, поэтому для более или менее достоверных выводов костей нужно собрать очень много.
За годы упорных раскопок археологи всё-таки сумели накопать достаточно костей как натуфийцев, так и представителей докерамического неолита. Недавно израильские археологи опубликовали в журнале American Journal of Physical Anthropology (это один из самых уважаемых антропологических журналов) результаты детального изучения 200 натуфийских и 205 неолитических скелетов из коллекции Тель-Авивского университета.
2. Сельское хозяйство вредно для здоровья
В начале статьи авторы приводят обзор имеющихся данных по влиянию перехода к производящему хозяйству на здоровье людей. Таких данных накоплено много, но в основном они относятся к другим регионам, где неолитическая революция началась позже, чем в южном Леванте.
Большинство исследований выявило рост патологических изменений скелета, вызванный частыми инфекциями, снижением качества пищи (диета стала более однообразной, люди стали есть меньше мяса и больше углеводов) и увеличением физических нагрузок.
Сельское хозяйство позволило стабилизировать пищевую базу, еды стало больше и ее количество стало меньше зависеть о случайностей, таких как миграции и популяционные волны диких животных. В результате численность населения стала быстро расти, но качество жизни при этом отнюдь не улучшалось. Многие факты указывают на то, что рост скученности населения привел к распространению новых инфекций — «болезней цивилизации», которые не могли эффективно распространяться среди людей, пока те жили небольшими разрозненными группами. Многие новые патогены были получены от одомашненных животных: коз, овец, свиней, коров. Ранние животноводы жили в тесном контакте с прирученными животными, часто даже в одном помещении.
Дальнейшие исследования, однако, выявили множество региональных различий. Например, в некоторых районах Нового Света (юг Бразилии, долина Огайо в США) появление сельского хозяйства, по-видимому, почти не повлияло на здоровье людей.
Об уровне физических нагрузок можно судить по частоте встречаемости остеоартроза, или дегенеративной болезни суставов, и по ряду других признаков, таких как повреждения верхних позвонков, вызванные ношением тяжестей. В большинстве регионов переход к сельскому хозяйству, по-видимому, привел к значительному росту нагрузок, однако из этого правила есть исключения. Например, у индейцев, живших на восточном побережье США (нынешний штат Джорджия), уровень физического стресса снизился с появлением зачаточного сельского хозяйства (но потом снова возрос после прихода испанских миссионеров). В ряде регионов было отмечено перераспределение физических нагрузок между полами. Как правило, женщинам в сельскохозяйственных обществах приходится работать больше, чем в охотничье-собирательских. Остается неясным, насколько всеобщей является эта тенденция. Противоречивые данные были получены и по частоте травм. По-видимому, в разных регионах переход к сельскому хозяйству по-разному отразился на уровне травматизма.
|
В свете этих данных становится понятным стремление археологов, изучающих неолитическую революцию, «охватить» как можно больше регионов, чтобы появилась возможность выделить общие закономерности из широкого спектра региональных вариаций. Южный Левант, как первичный центр зарождения сельского хозяйства, представляет в этом плане наибольший интерес.
3. Палеопатология и сельское хозяйство в южном Леванте
Исследование подтвердило прежние выводы о росте инфекционных заболеваний у ранних земледельцев по сравнению с охотниками-собирателями. На костях 9 из 205 (4,39%) земледельцев и только 2 из 200 (1%) натуфийцев сохранились следы воспалительных процессов. Авторы связывают распространение инфекций среди ранних земледельцев с ростом численности населения и его скученности (размера поселений), что для южного Леванта надежно подтверждается археологическими данными. Кроме того, в культуре PPN получили распространение хранилища продуктов и корма для скота, в которых быстро развелось множество мышей. Мыши теоретически могли разносить инфекционные заболевания, хотя прямых свидетельств в пользу этого нет. Важным источником новых патогенов, по-видимому, стали одомашненные козы, овцы и другие животные. Изменения диеты также могли способствовать росту заболеваемости у неолитических земледельцев.
Однако рост заболеваемости у земледельцев не сопровождался существенным ростом смертности или сокращением продолжительности жизни. По этим показателям ранние земледельцы южного Леванта практически не отличались от натуфийцев. У тех и других ожидаемая продолжительность жизни в момент рождения составляла около 25 лет (для сравнения, в современной России — 65,5, в Японии — 82,6, в среднем по миру — 67,2). Поскольку заболеваемость выросла, а продолжительность жизни не сократилась, можно предположить, что параллельно с ухудшением эпидемиологической обстановки у людей росла и сопротивляемость, укреплялся иммунитет (может быть, благодаря более регулярному питанию).
Возможно, отсутствие ярко выраженного ухудшения здоровья у неолитических земледельцев по сравнению с охотниками-собирателями в южном Леванте объясняется тем, что в этом регионе диета ранних земледельцев включала больше мяса, а позже и молочные продукты, и в целом была более сбалансированной и здоровой, чем, например, во многих районах Нового света, где земледельцы питались почти исключительно какой-то одной сельскохозяйственной культурой (как правило, кукурузой).
Вывод о хорошем питании подтверждается и редкой встречаемостью в культуре PPN так называемых cribra orbitalia — мелких отверстий в стенках глазниц, которые считаются признаком анемии и нехватки витамина C (см. рисунок). Эти отверстия у представителей культуры PPN встречались так же редко, как и натуфийцев.
|
Общий уровень травматизма оказался сходным у обеих культур, но если рассматривать отдельно травмы черепа, то натуфийцы по этому показателю существенно опережали земледельцев (16,7 и 2,9% травмированных черепов соответственно). Из восьми натуфийцев с травмами черепа, у которых удалось определить пол, пятеро были мужчинами и трое женщинами. Повреждения располагались на лобных или теменных костях, обычно с левой стороны. Скорее всего, эти травмы были получены в ходе агрессивных столкновений. Авторы предполагают, что уменьшение числа травм головы в культуре PPN по сравнению с натуфийцами свидетельствует о снижении уровня насилия. К аналогичным выводам ранее пришли археологи, работавшие в других районах, в том числе в Месопотамии. Высокий уровень агрессии у натуфийцев подтверждается и более прямыми данными — например, у одного из натуфийских мужчин в грудных позвонках застрял каменный наконечник. По-видимому, в последние века своего существования натуфийская культура столкнулась с острой нехваткой пищи (это могло быть связано с изменениями климата, который в то время стал холоднее и суше). Голод мог привести к обострению межгрупповых конфликтов.
По частоте встречаемости остеоартроза значимых различий между двумя культурами не выявлено. Возможно, это означает, что переход к земледелию в южном Леванте, в отличие от ряда других регионов, не был связан с существенным ростом физических нагрузок. В обеих культурах артроз чаще встречался у мужчин, и признаков того, что женщины с появлением сельского хозяйства стали больше работать (как это было в других регионах), авторы не обнаружили.
Главный вывод работы состоит в том, что «неолитическая революция» в древнейшем центре сельского хозяйства, по-видимому, не привела к радикальному ухудшению качества жизни и здоровья людей, как это было во многих других регионах, где сельское хозяйство зародилось позже. В чём-то жизнь стала хуже (участились инфекционные заболевания), в чём-то лучше (стало меньше насилия), но в целом ее качество осталось примерно на том же уровне, что и у полуоседлых мезолитических охотников-собирателей.
