Удаленность животных друг от друга на эволюционном древе вовсе не лишает их возможности пользоваться одинаковыми «изобретениями», будь то форма тела и плавники рыб и дельфинов, приспособленные для передвижения в воде, одинаковые языки лягушек и хамелеонов для ловли насекомых, шелковые нити пауков и шелкопрядов или сельское хозяйство муравьев и термитов, выращивающих грибы.
На этот раз весьма полезным приобретением отметились ископаемые костные рыбы, «обзаведшиеся» по воле палеонтологов органом для спаривания.
Возможно, ученые и не обратили бы внимания на чуть удлиненный брюшной плавник с дополнительными хрящевыми элементами, если бы не зародыши, убедительно свидетельствующие в пользу живорождения, а следовательно, и внутреннего оплодотворения.
Останки панцирной рыбы Incisoscutum ritchiei были обнаружены в формации Гого в Западной Австралии, уже не в первый раз становящейся местом палеонтологических находок. Длина этих рыбок не превышала нескольких сантиметров, что весьма скромно по сравнению с многометровыми родственниками, господствовавшими в девонском океане 430–360 миллионов лет назад.
Джон Лонг из Музея Виктории и Австралийского национального университета уже не в первый раз находит в этом месте уникальные останки.
Поскольку формация Гого относится к верхнему девону, а это примерно 380 миллионов лет назад, то она стала настоящим заповедником для останков рыб, интенсивно эволюционировавших именно в этом геологическом периоде. Лонг и соавторы публикации в Nature воспользовались своими предыдущими находками для построения логической цепочки. Внутри отпечатка I. ritchiei, как и внутри более известной «мать-рыбы» Мaterpiscis attenborough, нашлись маленькие рыбешки.
Наиболее логичным выглядело предположение, что они стали добычей своих более крупных сородичей, если бы Лонг не заметил своеобразную пуповину, соединяющую дитя с «мать-рыбой». C героиней новой работы, I. ritchiei, произошла примерно такая же история – недоразвитые кости ее детей долгое время считались пострадавшими от кислого содержимого желудка, пока ученые не углядели в камне следы пуповины. Тут стало ясно, что это не частично переваренная добыча, а свои собственные детеныши.
Но внутреннее развитие детенышей требует внутреннего оплодотворения, что заставило Лонга еще раз внимательно пересмотреть все отпечатки.
Как оказалось, не зря – у I. ritchiei нашлось и подобие тазового пояса, и дополнительные лучи в брюшных плавниках, выполняющие функцию стереотипного мужского начала.
При оплодотворении самцы вводили эти лучи в клоаки самок, что позволяло легко и с минимальными потерями впрыскивать в них семя. Из ныне живущих рыб подобная структура (птеригоподии) встречается у хрящевых – акул и скатов, для которых характерно яйцеживорождение с независимым развитием яйца в материнской клоаке. Но артродиры обзавелись тазом, необходимым для соответствующих телодвижений, и фаллосоподобным плавником, во-первых, независимо, а во-вторых, на десятки миллионов лет раньше.
Потом к этой же стратегии вновь независимо приходили и амфибии с рептилиями, от которых это «изобретение» унаследовали мы. Эффективность такого подхода даже в водной среде, где сперматозоиды могли бы и сами доплыть до яйцеклетки, подчеркивается тем, что животные, обретшие фаллос в той или иной форме, уже от него не отказывались. Ведь это не просто экономия биологического материала и гарантия успешного оплодотворения, но и большая уверенность в собственном отцовстве. Ну и разные приятные дополнения.
На иллюстрации: строение брюшного плавника и пары «половых членов» Austrophyllolepis, которыми они производили внутреннее оплодотворение. Эти рыбы крупнее Incisoscutum ritchiei, о которой идет речь в статье, и жили несколько позже, в самом конце девона, однако принципиально строение их половых органов не отличается.
