|
Считалось, что способность понимать и предвидеть ход мыслей, эмоции и поступки других людей («теория разума») основана на памяти о событиях личной жизни, которые человек может переносить на других, представляя себя на их месте. Однако исследование двух пациентов, утративших «эпизодическую» память в результате травмы, опровергло эти представления. Несмотря на полную неспособность вспомнить какие-либо события собственной жизни, эти пациенты справились со всеми тестами на «теорию разума» ничуть не хуже здоровых людей.
«Теория разума» считается одной из основных отличительных черт человеческого мышления. Хотя зачатки этой способности есть и у животных — обезьян, слонов, дельфинов, врановых птиц и др. (см: Обезьяны способны анализировать чужие поступки, «Элементы», 12.09.2007), — человек заметно превосходит их по точности и глубине понимания чужих мыслей, эмоций, поступков и мотивов (см.: Найдено ключевое различие между человеческим и обезьяньим интеллектом, «Элементы», 13.09.2007).Теория разума тесно связана с самосознанием, в ее основе лежит суждение о других «по себе». Поэтому психологи считали само собой разумеющимся, что для понимания чужих мыслей абсолютно необходима так называемая эпизодическая память, то есть память о собственных мыслях и переживаниях в разных ситуациях и вообще о событиях личной жизни.
Несколько слов о классификациях типов памяти. Подобные классификации уже перешли из области гуманитарных наук в сферу наук естественных, поскольку сегодня они основываются на вполне материальных различиях нейробиологических механизмов формирования и хранения соответствующих воспоминаний, а не только на их содержании. Память бывает декларативная (сознательная, эксплицитная — память о фактах и событиях) и процедурная (бессознательная, имплицитная — например, память о двигательных навыках); подробнее см. в заметке Во время фазы медленного сна активно закрепляются новые знания, «Элементы», 21.03.2007.
Декларативная память, в свою очередь, делится на семантическую и эпизодическую. Семантическая память — это абстрактные, безличностные знания об объектах, событиях, фактах и связях между ними, никак не связанные с личным опытом. Эпизодическая память, напротив, хранит информацию о событиях личной жизни, о собственных переживаниях, мыслях и т. д.
Так вот, считалось, что именно эпизодическая память теснее всего связана с «теорией разума», что без личных воспоминаний невозможно понять мысли и мотивацию поступков других людей.
Для проверки подобных идей огромную ценность представляют люди, которые в результате травмы или болезни утратили выборочно те или иные психические функции. Например, изучение пациента H.M. (HM patient), полностью потерявшего способность к формированию декларативных (но не процедурных) воспоминаний, обеспечило прорыв в понимании механизмов памяти; см. исследования Бренды Милнер (Brenda Milner).
И вот теперь в руки канадских психологов попали сразу два уникальных пациента, у которых в результате черепно-мозговой травмы произошли психические изменения еще более редкого и избирательного свойства. Оба мужчины (K.C. и M.L.) стали объектами пристального внимания ученых из-за дорожной аварии (один был мотоциклистом, другой велосипедистом). У обоих от сильного удара головой полностью отшибло эпизодическую память. При этом большинство других психических функций осталось в пределах нормы. Пациенты сохранили нормальный уровень интеллекта (IQ = 102 и 108). При них остались все те знания, которые они успели получить до травмы (то есть семантическая память не пострадала). Правда, способность приобретать новые знания они в значительной степени утратили из-за повреждений гиппокампа и других отделов мозга. Но все личные воспоминания стерлись напрочь. Пациенты не могут вспомнить ни одного эпизода из своей жизни — ни до травмы, ни после.
Исследователи, наблюдавшие пациентов, были удивлены тем обстоятельством, что в общении эти люди казались совершенно нормальными, вплоть до того, что у K.C. даже сохранилось тонкое чувство юмора. А ведь без теории разума, то есть без понимания мыслей и чувств других людей, нормальное общение и юмор едва ли возможны. Это и навело ученых на мысль, что у них есть уникальный шанс опровергнуть гипотезу о неразрывной связи теории разума с эпизодической памятью.
Пациентам предложили пройти серию стандартных тестов, специально разработанных для выявления дефектов «теории разума». Те же задания были предложены контрольной группе из 14 здоровых людей, близких по уровню образования и социальному статусу к двум исследуемым мужчинам.
Подробное описание тестов можно найти в дополнительных материалах к статье. В частности, там были тесты, в которых испытуемый должен был понять, что другой человек не знает чего-то, что самому испытуемому известно, или разобраться в поведении двух людей, один из которых имеет ошибочное представление о том, что думает или знает другой. В других тестах нужно было понять, не нанес ли один человек другому непреднамеренную обиду в той или иной ситуации, и объяснить, почему не следовало так поступать и что именно чувствовал обиженный. Были также тесты на способность понимать чужие эмоции по выражению лица и ряд других заданий. Подобные тесты применяют при диагностике различных форм аутизма (люди, страдающие аутизмом, имеют ослабленную «теорию разума» и обычно не справляются с такими заданиями).
Оба пациента справились со всеми тестами ничуть не хуже здоровых людей. Авторы сделали из этого справедливый вывод, что эпизодическая память не является обязательным условием наличия у человека нормальной «теории разума». По-видимому, для этого вполне достаточно одной лишь абстрактной семантической памяти. Впрочем, полученный результат вовсе не доказывает, что эпизодическая память не нужна для формирования теории разума. Очевидно, что способность понимать чужие мысли и поступки сформировалась у пациентов еще до травмы, когда с эпизодической памятью у них всё было в порядке.
