|
«Элементы» уже не раз писали об экологическом кризисе конца плейстоцена (около 10-12 тысяч лет назад), когда произошел коллапс экосистемы мамонтовых степей, кормивших гигантские стада крупных травоядных. На месте богатейшей северной степи сегодня простираются почти бесплодные болота, тундра и тайга. Мамонтовую степь в определенном смысле можно считать родиной современного человека — именно в этой экосистеме зародилась верхнепалеолитическая культура, именно здесь наши предки делали свои первые шаги к цивилизации. Экологи и палеонтологи называют две возможные причины гибели мамонтовой фауны — потепление и деятельность первобытных охотников.
|
Сергей Афанасьевич Зимов (Sergey A. Zimov), известный российский эколог, директор Северо-Восточной научной станции РАН, считает, что главную роль сыграл второй фактор. По его мнению, животные мамонтовой фауны и сегодня вполне могли бы жить в некоторых районах северной Евразии и Америки: и подходящие пастбища для них нашлись бы, и климат не показался бы им чрезмерно теплым. Животные погибли не от потепления. Их истребили первобытные охотники, научившиеся изготавливать «абсолютное оружие» — острые кремневые и обсидиановые наконечники, способные пробить толстую шкуру. С исчезновением животных изменилась и растительность: степь заболотилась, заросла лесом, кустарником, мхами и лишайниками. Но если вернуть животных, экосистема должна восстановиться.
Еще в 80-е годы под руководством С. А. Зимова на севере Якутии, в нижнем течении Колымы, начался уникальный экологический эксперимент по восстановлению экосистемы мамонтовой степи. Основная идея Зимова очень проста: больше животных — больше навоза, больше навоза — больше травы, больше травы — больше животных. Именно так Зимов представил свою идею местному начальству (тогда еще существовали всемогущие секретари райкомов, вскоре разделившие судьбу мамонтов) — и очень быстро получил в свое распоряжение табун полудиких, не боящихся мороза якутских лошадок. С них и начался «Плейстоценовый парк» (Pleistocene Park). Впоследствии к лошадям добавились лоси, олени, медведи.
Растительность на территории парка начала меняться. Животные расчистили заросли бурьяна и кустарников, расправились с многолетними залежами сухой мертвой травы, удобрили почву навозом. Это способствовало росту сочных, богатых белками трав...
|
К сожалению, встречающиеся в интернете и СМИ сведения о «Плейстоценовом парке» страдают отрывочностью и неполнотой. Чтобы понять, что там происходит сегодня и есть ли надежда у нас или наших детей увидеть на далеком Севере нечто подобное парку Серенгети, необходимо было поговорить с непосредственными участниками и очевидцами.
Нам удалось встретиться с С. А. Зимовым во время его кратковременного пребывания в Москве по пути в США, где он собирается выступить на нескольких экологических конференциях. Надо сказать, что Зимов — эколог с мировым именем, его статьи публикуются в журналах Nature и Science (об одном из его исследований см. Таяние вечной мерзлоты ведет к выбросу в атмосферу миллионов тонн метана, «Элементы», 11.09.2006).
|
Сергей Афанасьевич рассказал, что дальнейшее развитие проекта «Плейстоценовый парк» долго сдерживалось весьма прозаической причиной — отсутствием хорошего забора. Это не так-то просто — построить непреодолимый для крупных животных забор на вечной мерзлоте. Эту работу удалось завершить только в нынешнем октябре, и теперь, по мнению Зимова, дело быстро пойдет на лад. Для восстановления степной растительности очень важно добиться достаточно высокой плотности травоядных, а в тесноте никто жить не любит. Забор необходим, чтобы звери не разбегались на первых порах, когда их станет много, а пастбища, ими самими создаваемые, еще не заработают в полную силу. До сих пор, впрочем, звери и без забора не разбегались, однако и поголовье было сравнительно небольшим.
Уже в следующем году Зимов рассчитывает пополнить фауну парка новыми видами крупных травоядных. Возможно, это будут овцебыки, которых уже активно пытаются акклиматизировать в разных районах российского Севера, и канадские бизоны, которые недавно были завезены в Якутию и сейчас постепенно привыкают к суровым природным условиям своей новой родины в южной части республики, в национальном природном парке «Ленские столбы».
В дальнейшем надо будет подумать и об эффективных хищниках — без них многочисленные стада травоядных будут слишком уязвимы для эпидемий. Зимов полагает, что на роль верховного хищника в «Плейстоценовом парке» вполне подошел бы тигр. Холод ему нипочем, считает Зимов: зверь крупный, шкура толстая, была бы пища — остальное приложится. Кроме того, придется позаботится и о таких мелких, но необходимых компонентах степной экосистемы, как жуки-навозники.
|
Надо сказать, что многие природоохранные организации не поддерживают эту инициативу, поскольку традиционно считается, что мы должны оберегать те экосистемы, которые реально существуют сегодня и подвергаются опасности со стороны человека, а не конструировать какие-то новые сообщества, пусть и сходные с древними, давно исчезнувшими прототипами.
Зимов категорически не согласен с этим. Основных возражений два. Во-первых, большинство современных экосистем все равно не смогут выдержать растущий антропогенный пресс, они, по сути дела, обречены. Человеку волей-неволей придется заняться экологическим конструированием, чтобы создать устойчивые сообщества, приспособленные к жизни в условиях полного подчинения биосферы нуждам человечества. Во-вторых, те северные экосистемы, на месте которых можно восстановить мамонтовую степь, — в первую очередь тундра — это не совсем настоящие, «полноправные» экосистемы. Это скорее некий трагический зигзаг истории, огромное, почти безжизненное пространство, которое совсем недавно (по эволюционным меркам) заместило собой плодородную северную степь, существовавшую сотни тысячелетий.
