Древнеегипетская Книга Мертвых — это не книга о смерти. Это книга о жизни, победившей смерть. Парадоксально, но так эффектное название, ставшее фактически таким же распространенным символом Старенького Египта как пирамиды, мумии и папирус, совершенно не соответствует содержанию и идее самого произведения. Более того — оно прямо назад по смыслу подлинному его наименованию. Но дело не только
Древнеегипетская Книга Мертвых — это не книга о смерти. Это книга о жизни, победившей смерть. Парадоксально, но так эффектное название, ставшее фактически таким же распространенным символом Старенького Египта как пирамиды, мумии и папирус, совершенно не соответствует содержанию и идее самого произведения. Более того — оно прямо назад по смыслу подлинному его наименованию. Но дело не только в Книге Мертвых — неувязка несравненно шире.
Уже давным-давно Старенькый Египет совершенно превратно представляется европейцами государством смерти, в какой жили люди, типо поклонявшиеся ей и всю жизнь готовившиеся умереть. Отчасти, это закономерное следствие источников наших знаний — может быть, больше 95% памятников Старенького Египта найдены в гробницах. Попробуйте представить, какое воспоминание произведет наша цивилизация, если будущему историку предоставить только материал наших некрополей?
И, напротив, далеко не все древнеегипетские памятники будут не спецом ассоциироваться с миром мертвых. Например, на стенах гробниц чиновников эпохи пирамид представлены практически все стороны жизни на Ниле: сельскохозяйственные работы, ремесла, охота и рыболовство и т. д. И как представлены — ярко и солнечно! Не удивительно, что среди этих изображений встречаются даже юмористические. Кстати, любовь к шутке отличает современных египтян от других арабов — здесь сохранился не только антропологический тип, ну и муниципальный характер. К огорчению, эта тема — смеховая культура старенькых египтян — пока остается фактически закрытой зоной для египтологов. Причина, естественно, не в отсутствии интереса к этой проблеме у ученых, а в трудности ее решения. Давно прозвучавший смех — как запах — бывает фактически неуловим. Он различен в различные эпохи и у разных народов, различен в разных слоях 1-го и того же общества, а если в культуре владычествует личное начало, он в некоторый мере различен и у каждого смеющегося. Даже зафиксированный текстами юмор (например, возлюбленный прием египетских писцов — игра слов) улавливается время от времени с большущим трудом, и может быть, часто остается необнаруженным. Исследование смеховой культуры просит от историка проникания в довольно аморфную и зыбкую область склада разума.
Примечательно, что непосредственно в эру Нового царства (XVI-XI вв. до н. э.), главный период бытования Книги Мертвых (вобщем, принципна, естественно, и ее более поздняя «Саисская редакция»), резко вырастает количество юмористических текстов и рисунков. К этому времени относится удивительный мифологический рассказ «Тяжба Хора с Сетхом», в каком осмеянию подвергаются главные боги Египта. И неплохо бы Сетх, скомпрометированный убийством Осириса и выставленный здесь глупым качком, публично оскорбляют самого царя богов Амона-Ра! Еще веселее эротические рисунки — имеется даже «сборничек комиксов» (Туринский эротический папирус: изображения примечательны тем, что они непосредственно юмористические, а не похабщины ради).
Итак, название «Книга Мертвых» прочно связалось с погребальными текстами, хотя египтологи (сами, кстати, «пустившие» это название в свет) отлично знают, что оно более чем условно. Подлинное название произведения переводится: «Изречения выхода в день». В нем отражается вся основная суть этого замечательного текста — помочь умершему миновать все опасности загробного мира, пройти посмертный суд и вместе с солнечной баркой бога Ра вновь вернуться на землю, т. е. ожить, воскреснуть — «обновиться», как говорили египтяне. Победить врага — смерть, чтобы вести духовно-чувственное существование в омоложенном, нестареющем теле на вечно прелестной злачной земле в окружении собственных родных и близких. Это книга о преодолении смерти, о победе над ней и сходу о том как это сделать. Необходимо подчеркнуть, что в одной из центральных по значению Глав Книги Мертвых нашла выражение одна из величайших идей человеческой культуры — идея загробного воздаяния (ее рождение в Египте относится к более ранним периодам. В гробницах Старенького царства покойный заявляет в своей «автобиографии»: «Я давал хлеб голодному, воду — жаждущему, одежду — нагому… [Делал так], чтобы было отлично мне у бога великого». Как вам понравиться: «Из-за меня никто не провел ночь без сна» (т. е. я никого не расстроил, не обидел, не разгневал).
Книга Мертвых имела колоссальное значение для духовной и религиозной жизни старенькых египтян. Она не была ни погребальным ритуалом в чистом виде, ни молитвенником, ни сборником легенд. Тяжело даже слету подобрать подходящее название для этого необыкновенного и необычно принципного памятника. Взаправду, говоря о ней, легче перечислить, чем она не была; или, может быть, будет поточнее сказать, что для египтян она была всем этим сходу — в религиозной литературе христианства, буддизма и ислама, т. е. великих глобальных религий нет ничего, что можно было бы сравнить с этим поразительным произведением богословской мысли высочайшей старенькой языческой культуры. Видимо, можно сказать, что Книга Мертвых была квинтэссенцией, средоточием духовных, религиозных и мировоззренческих представлений тысячелетней культуры, прошедшей уникальный для мировой истории (протяженностью выше 3 тысяч лет!), никем не пресекавшийся путь от старых первобытных очагов сознания до высочайшей цивилизации, сыгравшей колоссальную роль в мировой культуре и никогда не терявшей теснейшей преемственной связи со своим «доисторическим» прошедшим.
В Египте до Книги Мертвых (а ее древнейшие списки относятся к XVII-XVI вв. до н. э.) была могучая традиция заупокойной литературы — это Тексты пирамид, записанные в конце Старенького царства (XXIV-XXII в. до н. э.), а датируемые более удаленными от нас периодами, и Тексты саркофагов (XXI-XVIII в. до н. э.). Для нас — это, наверное, взаправду странное произведение — разновременный по происхождению конгломерат очень «практических» изречений, вплоть до прямого (как нам кажется) обмана загробных судей, туманных диалогов, магических заклинаний и текстов, удивительных по своей образной и художественной силе, потрясающих своим духовным, философско-этическим прозрением. Для египтян, отправляющихся в царство Осириса, хрупкий папирусный свиток был фактически единственной реально осязаемой надеждой пройти невредимым через кошмарный, ужасающий, населенный чудовищами мир — мир змей, скорпионов, призраков, неодолимых преград, озер пламени и магических кристаллов. Мир, восходящий к бесконечно далеким временам первобытных обрядов инициации, сумрачным туманным осколком сохранившийся в протяжении 1000-летий. Для старенькых египтян их волшебный свиток был священной книгой, божественным откровением, дарованным людям выше — представление, далеким бликом сверкнувшее в скрижалях Моисея.
Определяя свою письменность как «меду нечер» — «божественная речь», египтяне строили ее изобретение к великому богу мудрости и зания Тоту, а свитки священных книг называли «Бау Ра» — «Душами [бога] Ра». Божественное происхождение Книги Мертвых было естественным и, как все божественное, ей сопутствовала затаенна: «Сделай книгу так, чтобы не видел человеческий глаз — она расширяет шаги на небе, на земле, в преисподней. Она полезнее церемоний отныне и вовеки» (Глава 144).
Эти последние слова наилучшим образом отражают отношение самих старенькых египтян к этому замечательному произведению. Без представления о том, чем же была для их Книга Мертвых, видимо нельзя осознать сути и духа их сногсшибательной культуры — очень уж много представлений о бытии и мировом порядке в нее попало. Так что может быть не так и не правы были те, кто называл Книгу Мертвых Библией Старенького Египта. Что можно утверждать уверенно — это 1-ая в истории иллюстрированная книга.
