В Польше и Германии до сих пор ходят легенды о загадочных подземных укреплениях, затерянных в лесах северо-западной Польши и обозначавшихся на картах вермахта как «Лагерь дождевого червя». Этот бетонированный и укрепленный подземный город остается и до наших дней одной из терра инкогнита XX века. «В начале 1960-х годов мне, военному прокурору, довелось по срочному делу выехать из Вроцлава через
В Польше и Германии до сих пор ходят легенды о загадочных подземных укреплениях, затерянных в лесах северо-западной Польши и обозначавшихся на картах вермахта как «Лагерь дождевого червя». Этот бетонированный и укрепленный подземный город остается и до наших дней одной из терра инкогнита XX века. «В начале 1960-х годов мне, военному прокурору, довелось по срочному делу выехать из Вроцлава через Волув, Глогув, Зеленую Гуру и Мендзижеч в Кеньшицу, — ведает полковник юстиции в отставке Александр Лискин. — Этот затерянный в складках рельефа северо-западной Польши небольшой населенный пункт, казалось, был совершенно забыт.
Вокруг угрюмые, труднопроходимые лесные массивы, малые речки и озера, старые минные поля, надолбы, прозванные «зубами дракона», и рвы зарастающих чертополохом прорванных нами укрепрайонов вермахта. Бетон, колющаяся проволока, замшелые развалины — все это остатки громоздкого оборонительного вала, когда-то имевшего целью «прикрыть» фатерланд в случае, если война покатится вспять. У германцев Мендзижеч именовался Мезерицем. Укрепрайон, вбиравший и Кеньшицу, — «Мезерицким». В Кеньшице мне доводилось бывать и ранее. Приезжему жизнь этой деревеньки фактически не видна: покой, тишина, воздух напоен запахами близкого леса. Здесь, на малоизвестном миру пятачке Европы, военные поговаривали о тайне лесного озера Кшива, расположенного где-то рядом, в окладе глухого хвойного бора. Но никаких подробностей. Резвее — слухи, домыслы… Помню, по старой, местами просевшей мощеной дороге едем на «Победе» в размещение одной из бригад связи Северной группы войск.
Пятибатальонная бригада располагалась в бывшем германском военном городке, скрытом от любопытного глаза в зеленом бору. Когда-то непосредственно это место и было обозначено на картах вермахта топонимом «Regenwurmlager» — «Лагерь дождевого червя». Шофер, ефрейтор Владимир Чернов, сверлит проселок глазами и сходу прислушивается к работе карбюратора не так издавна возвращенной из капремонта легковушки. Слева песочный откос, поросший ельником. Ели и сосны, кажется, везде одинаковые. Но здесь они смотрятся угрюмо. Вынужденная остановка. Угадываю вблизи обочины гигантскую лещину. Оставляю ефрейтора у задранного капота и не спеша поднимаюсь по осыпному песку. Конец июля — пора сбора лесных орехов. Обходя куст, в один момент натыкаюсь на старую могилу: почерневший древесный католический крест, на котором висит эсэсовская каска, покрытая густой сетью трещин, у основания креста — белая глиняная банка с засохшими полевыми цветами. В негустой траве угадываю оплывший бруствер окопа, почерневшие стреляные гильзы от германского станкового пулемета «MG». Отсюда, может быть, отлично когда-то простреливалась эта дорога.
Возвращаюсь к машине. Снизу Чернов машет мне руками, указывает на откос. Еще несколько шагов, и я вижу торчащие из песка укладки старых минометных мин. Их как будто растащило талыми водами, дождями, ветром: стабилизаторы затянуло песком, головки взрывателей торчат снаружи. Только задень… Опасное место в тихом лесу. Минут через 10 пути показалась сложенная из огромных валунов стена бывшего лагеря. Метрах в 100 от нее, около дороги, похожий на бетонный дот, серый двухметровый купол какого-то инженерного сооружения. По другую сторону — развалины, очевидно, дома. На стене, как бы отрезающей проезжую дорогу от военного городка, фактически не видно следов от пуль и осколков.
По рассказам местных жителей, затяжных боев здесь не было, немцы не выдержали напора. Когда им стало ясно, что гарнизон (два полка, школа дивизии СС «Мертвая голова» и части обеспечения) может попасть в окружение, он срочно эвакуировался. Тяжело себе представить, как можно было за несколько часов фактически целой дивизии ускользнуть из этой природной ловушки. И куда? Если единственная дорога, по которой мы едем, была уже перехвачена танками 44-й гвардейской танковой бригады Первой гвардейской танковой армии генерала М. Е. Катукова. Первым «таранил» и нашел брешь в минных полях укрепрайона танковый батальон гвардии майора Алексея Карабанова, посмертно — Героя Российского Союза. Вот где-то здесь он и сгорел в своей израненной машине в последних числах января 1945-го…
Кеньшицкий гарнизон запомнился мне таким: за каменной стеной — линейки казарменных строений, плац, спортплощадки, столовая, чуть дальше — штаб, учебные классы, ангары для техники и средства связи. Имевшая принципное значение бригада входила в состав элитных сил, обеспечивавших Генеральному штабу управление войсками на впечатляющем пространстве евро театра военных действий. С севера к лагерю и подходит озеро Кшива, по величине сравнимое, например, с Череменецким, что под Санкт-Петербургом, или подмосковным Долгим. Замечательное по красоте, кеньшицкое лесное озеро везде окружено знаками затаенны, которой, кажется, здесь пропитан даже воздух.
С 1945-го и фактически до конца 1950-х годов место это находилось, по сути дела, только под присмотром управления безопасности города Мендзижеч — где, как молвят, по службе его курировал польский офицер по фамилии Телютко, — да командира дислоцированного где-то рядом польского артиллерийского полка. При их определенном участии и была осуществлена временная передача местности бывшего германского военного городка нашей бригаде связи. Успешный городок полностью отвечал предъявляемым требованиям и, казалось, был весь как на ладошки. Вместе с тем осмотрительное командование бригады решило тогда же не нарушать правил расквартирования войск и распорядилось провести в гарнизоне и окрест тщательную инженерно-саперную разведку.
Вот тут-то и начались открытия, поразившие воображение даже опытнейших фронтовиков, еще проходивших в ту пору службу. Начнем с того, что вблизи озера, в железобетонном коробе, был найден заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали наличие промышленного тока напряжением в 380 вольт. Скоро внимание саперов привлек бетонный колодец, который проглатывал воду, низвергавшуюся с высоты. Тогда же разведка доложила, что, может быть, подземная силовая коммуникация идет со стороны Мендзижеча.
Но здесь не исключалось и наличие скрытой автономной электростанции и еще то, что ее турбины крутила вода, падающая в колодец. Говорили, что озеро каким-то образом соединено с окружающими водоемами, а их здесь много. Проверить эти гипотезы саперам бригады оказалось не под силу. Части СС, находившиеся в лагере в роковые для их дни 45-го, как в воду канули. Потому что обойти озеро по периметру из-за непроходимости лесного массива было нереально, я, пользуясь воскресным днем, попросил командира одной из рот капитана Гамова показать мне местность с воды. Сели в лодчонку и, попеременно меняясь на веслах и делая короткие остановки, за несколько часов обогнули озеро; мы шли в определенной близости от берега. С восточной стороны озера возвышались несколько мощных, уже поросших подлеском холмов-терриконов. Местами в их угадывались артиллерийские капониры, обращенные фронтом на восток и юг. Удалось узреть и два похожих на лужи маленьких озерка. Рядом возвышались щитки с надписями на 2-ух языках: «Опасно! Мины!»
— Терриконы видите? Как египетские пирамиды. Внутри их разные потайные ходы, лазы. Через их из-под земли наши радиорелейщики при обустройстве гарнизона доставали облицовочные плиты. Говорили, что «там» настоящие галереи. А что касается этих лужиц, то, по оценке саперов, это и есть затопленные входы в подземный город, — произнес Гамов и продолжал: — Рекомендую посмотреть еще одну загадку — полуостров посреди озера. Несколько лет назад часовые маловысотного поста узрели, что этот полуостров на самом деле не полуостров в обычном понимании. Он плавает, точнее, копотливо дрейфует, стоя как будто на якоре. Я осмотрелся. Плавающий полуостров порос елями и ивняком. Площадь его не превосходила пятидесяти квадратных метров, и казалось, он взаправду копотливо и тяжело покачивается на черной воде тихого водоема. У лесного озера было и разумеется искусственное юго-западное и южное продолжение, напоминающее аппендикс. Здесь шест уходил в глубину на два-три метра, вода была относительно прозрачной, но буйно растущие и напоминающие папоротник водоросли совершенно закрывали дно. Посреди этого залива сумрачно возвышалась серая железобетонная башня, разумеется имевшая когда-то особенное назначение. Глядя на нее, я вспомнил воздухозаборники Столичного метро, сопутствующие его глубочайшим тоннелям. В узкое окошко было видно, что и внутри бетонной башни стоит вода. Колебаний не было: где-то подо мной подземное сооружение, которое зачем-то потребовалось строить непосредственно здесь, в глухих местах под Мендзижечем.
Но знакомство с «Лагерем дождевого червя» на этом не кончилось. Во время все той же инженерной разведки саперы выявили замаскированный под бугор вход в тоннель. Уже в первом приближении стало ясно, что это грозное сооружение, к тому же, может быть, с различного рода ловушками, включая минные. Говорили, что как-то подвыпивший старшина на своем байке решил на спор проехаться по таинственному тоннелю. Больше лихача типо не видели. Надо было все эти факты проверить, уточнить, и я обратился к командованию бригады. Оказалось, что саперы и связисты бригады в составе специальной группы не только спускались в него, но удалялись от входа на расстояние более 10-ка км. Правда, никто в нем не пропадал. Итог — отыскали несколько ранее неизвестных входов. По понятным причинам информация об этой необычной экспедиции осталась скрытой. С одним из офицеров штаба мы вышли за местность части, и в глаза слету кинулись уже знакомые «ступени в никуда» и похожий на дот серый бетонный купол, безлико торчащий по другую сторону дороги. — Это и есть один из входов в подземный тоннель, — растолковал офицер. — Вы понимаете, что подобные откровения могут будоражить разумы.
Это событие с учетом нашего правового положения в стране пребывания побудило наварить на вход в тоннель металлическую решетку и броневой лист Никаких трагедий! Мы были должны их исключить. Правда, известные нам входы под землю заставляют мыслить, что есть и другие. — Так что же там? — Под нами, как можно считать, подземный город, где имеется все необходимое для автономной жизни в течение многих лет, — ответил офицер. — Один из участников той поисковой группы, изготовленной по приказу командира бригады полковника Дорошева, — продолжал он, — техник-капитан Черепанов, гласил позже, что через вон этот дот, который мы видим, по стальным винтовым лестницам они опустились глубоко под землю. При свете кислотных фонарей вошли в подземное метро. Это было непосредственно метро, так как по дну тоннеля проложена жд колея. Потолок был без признаков копоти. По стенам — аккуратная расшивка кабелей. Может быть, локомотив здесь двигала электроэнергия.
Группа вошла в тоннель не поначалу. Начало тоннеля находилось где-то под лесным озером. Другая часть была устремлена на запад — к реке Одер. Фактически слету отыскали подземный крематорий. Может быть, непосредственно в его печах сгорели останки строителей подземелья. Копотливо, с соблюдением мер предосторожности, поисковая группа двигалась по тоннелю в направлении современной Германии. Скоро бросили считать тоннельные ответвления — их отыскали 10-ки. И на право, и на лево. Но большая часть ответвлений была аккуратно замурована. Может быть, это были подходы к неизвестным объектам, в том числе частям подземного города. Потрясающая подземная сеть оставалась для непосвященных фозящим многими опасностями лабиринтом. Проверить его основательно не представилось возможным. В тоннеле было сухо — признак хороший гидроизоляции. Казалось, с другой, неведомой, стороны вот-вот покажутся огни поезда или большого грузового автомобиля (автотранспорт тоже мог там двигаться)… Со слов Черепанова, это был рукотворный подземный мир, являющий собой прекрасную реализацию инженерной мысли. Капитан гласил, что группа двигалась копотливо, и через несколько часов пребывания под землей стала терять чувство реально пройденного.
Кому-то из ее участников пришла мысль, что исследование законсервированного подземного города, проложенного под лесами, полями и речками, — задача для экспертов другого уровня. Этот другой уровень добивался больших сил, средств и времени. По оценкам наших военных, подземка могла тянуться на 10-ки км и «нырять» под Одер. Куда дальше и где ее конечная станция — тяжело было даже представить. Скоро старший группы принял решение возвратиться. О результатах разведки доложили командиру бригады. — Выходит, сверху шли бои, горели танки и люди, — думал я вслух, — а внизу жили большие бетонные артерии таинственного города. Такое не слету можно представить, находясь в этом угрюмом краю. Прямо скажем, 1-ая информация о масштабах затаенного подземелья была недлинной, да и она поражала воображение. Как свидетельствует прошедший начальник штаба бригады полковник в П. Н. Кабанов, скоро после памятного первого обследования из Легницы в Кеньшицу специально приехал командующий Северной группой войск генерал-полковник П. С. Маряхин, который лично спускался в подземное метро. Позже мне довелось встречаться и не один раз кропотливо беседовать о «Лагере дождевого червя» с одним из последних командиров кеньшицкой бригады, полковником В. И. Спиридоновым.
Умеренно складывалось новое видение этой необычной по своим масштабам военной загадки. Выяснилось, что в период с 1958 по 1992 год у пятибатальонной бригады попеременно сменилось девять командиров, и каждому из их — хочешь не хочешь — приходилось приспособиться к соседству с этой неразгаданной подземной территорией. Служба Спиридонова в бригаде проходила как бы в два шага. На первом, среди 1970-х годов, Владимир Иванович являлся офицером штаба, а на втором — комбригом. С его слов, фактически все командующие Северной группой войск (СГВ) считали своим долгом посетить дальний гарнизон и лично познакомиться с подземными лабиринтами. По инженерно-саперному заключению, которое довелось читать Спиридонову, только под гарнизоном было найдено и обследовано 44 километра подземных коммуникаций. У Владимира Ивановича до сих пор сохранились фотофафии некоторых объектов старой германской обороны под Кеньшицей. На некий из их — вход в подземный тоннель.
Офицер свидетельствует, что высота и ширина ствола подземного метро составляют примерно по три метра. Горловина плавно опускается и ныряет под землю на пятидесятиметровую глубину. Там тоннели разветвляются и пересекаются, имеются транспортные площадки-развязки. Спиридонов также указывает на то, что стены и потолок метро выполнены из железобетонных плит, пол выложен прямоугольными каменными плитами. Он лично, как спец, направил внимание на то, что эта затаенная магистраль была пробита в толще земли в западном направлении, к Одеру, до которого от Кеньшицы по прямой 60 км. Ему приходилось слышать, что на участке, где подземка ныряет под Одер, туннель притоплен. С одним из командующих СГВ Спиридонов опускался глубоко под землю и на армейском «уазике» проехал по туннелю в сторону Германии более 20 км. О подземном городе, считает прошедший комбриг, знал малоразговорчивый поляк, известный в Мендзижече как доктор Подбельский.
В конце 1980-х ему было чуть не девяносто лет… Страстный краевед, он в конце 1940-х — начале 1950-х годов в одиночку, на свой кошмар и риск, через обнаруженный лаз не один раз опускался под землю. В конце 1980-х Подбельский гласил, что этот стратегический объект немцы начали строить еще в 1927 году, но более активно — с 1933 года, когда к власти в Германии пришел Гитлер В 1937 году последний лично прибыл в лагерь из Берлина и, как утверждали, по рельсам сокрытой подземки. Фактически с этого момента спрятанный город считался сданным в внедрение вермахта и СС. Какими-то скрытыми коммуникациями большой объект соединялся с заводом и стратегическими хранилищами, тоже подземными, расположенными в районе сел Высока и Пески, что в двух-пяти километрах западнее и севернее озера. Само озеро Кшива, считает полковник, поражает своей красотой и чистотой. Как ни умопомрачительно, озеро является неотъемлемой частью затаенны. Площадь его зеркала составляет более 200 тысяч квадратных метров, а шкала глубин — от 3 (на юге и западе) до 20 метров (на востоке). Непосредственно в восточной его части некоторым армейским любителям рыбной ловли удавалось в летнее время при подходящем освещении разглядеть на заиленном дне нечто, по своим очертаниям и другим особенностям напоминающее очень большой люк, получивший у военнослужащих прозвище «глаз преисподней».
Так называемый «глаз» был плотно закрыт. Не его ли в свое время должен был прикрывать от взгляда пилота и тяжеленной бомбы уже упомянутый выше плавучий полуостров? Для чего мог служить такой люк? Скорее всего, он делал роль кингстона для критичного затопления части или всех подземных сооружений. Но если люк ранее дня закрыт, значит, им не воспользовались в январе 1945-го. Таким образом, нельзя исключить и то, что подземный город не затоплен, а законсервирован «до особого случая». Что-то хранят его подземные горизонты? Кого ждут? Спиридонов увидел, что вокруг озера, в бору, много сохранившихся и разрушенных объектов военного времени. Среди их руины стрелкового комплекса и госпиталя для элиты войск СС. Все было сделано из железобетона и огнеупорного кирпича. И главное — мощные доты. Их железобетонные и стальные купола были когда-то вооружены крупнокалиберными пулеметами и пушками, оборудованы механизмами автоматической подачи боеприпасов. Под метровой броней этих колпаков на глубину до 30-50 метров уходили подземные этажи, где располагались спальные и бытовые помещения, склады боепитания и продовольствия, также узлы связи.
Лично Спиридонов изучил 6 дотов, расположенных на юг и запад от озера. До северных и восточных дотов, как говорится, у него руки не дошли. Подступы к этим смертоносным огневым точкам были надежно прикрыты минными полями, рвами, бетонными надолбами, колющейся проволокой, инженерными ловушками. Они были при входе в каждый дот. Представьте, от бронированной двери внутрь дота ведет мостик, который немедленно опрокинется под ногами непосвященного, и тот безизбежно свалится в глубочайший бетонный колодец, откуда живым ему уже не подняться. На большой глубине доты соединены ходами с подземными лабиринтами. В годы службы полковника в бригаде подчиненные не раз докладывали ему о том, что «солдатское радио» докладывало о потайных лазах в фундаменте гарнизонного клуба, через которые не установленные военнослужащие типо ходили в «самоволку». Эти слухи, к счастью, не нашли подтверждения. Но такие сообщения приходилось проверять тщательно. Но вот, что касается подвала дома, в каком пребывал сам комбриг, слухи о лазах подтвердились.
Так, решив однажды проверить надежность жилища, он как-то в воскресный день стал простукивать ломом стенки. В одном месте удары отдавались в особенности глухо. Стукнув с силой, офицер лишился орудия: железной лом под собственной тяжестью «улетел» в пустоту. Дело за «малым» — изучить дальше… Но, как это ни умопомрачительно, ранее не доходят руки!«Так вот что «накопал» в глухомани дождевой червь! Уж не развернул ли он сеть подземных городов и коммуникаций вплоть до Берлина? И не здесь ли, в Кеньшице, ключ к разгадке затаенны сокрытия и исчезновения «Янтарной комнаты», других сокровищ, похищенных в странах Восточной Европы и, поначалу, Рф? Может быть, «Regenwurmlager» — один из объектов подготовки нацистской Германии к обладанию атомной бомбой? В 1992 году бригада связи покинула Кеньшицу.
За последние 34 года истории кеньшицкого гарнизона в нем проходили службу несколько 10-ов тысяч боец и офицеров, и обратившись к их памяти, можно, может быть, возвратить много интересных подробностей подземной загадки под Мендзижечем. Может быть, о штурме «Лагеря дождевого червя» помнят ветераны 44-й гвардейской танковой бригады 1-й гвардейской танковой армии, их боевые соседи справа и слева — бывшие вояки 8-й гвардейской армии в то время генерал-полковника Чуйкова В. И. и 5-й армии генерал-лейтенанта Берзарина? «Знают ли в современной Польше о «Лагере дождевого червя?» — задается вопросом в конце собственного рассказа Александр Иванович Лукин. — Естественно, разобраться в нем до конца, если это может быть, — дело поляков и германцев. Может быть, в Германии остались и документальные следы, живые строители и пользователи этого военно-инженерного феномена.
