Из письма германского лейтенанта 24-й танковой дивизии
В конце 1941 года русской армии в итоге удачных контрнаступлений под Москвой, Ростовом и Тихвином удалось откинуть вермахт на 150—300 км на запад. Эти успехи настроили Верховного Главнокомандующего Сталина на таковой жизнеутверждающий лад, что 10 января 1942 года он в собственной директиве указывал: «...Наша задачка заключается в том, чтоб не дать германцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, вынудить израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые огромные резервы, а у германцев не будет больше резервов, и обеспечить таким макаром полный разгром гитлеровских войск в 1942 году».
В таком же отрыве от реальной реальности находились и подчиненные Верховного — не сомневаясь почему-либо в скорой конечной победе, высший генералитет спорил только о том, в каком месте нанести решительный удар по противнику. Генерал Жуков желал разгромить на Ржево-Вяземском плацдарме группу армий «Центр», маршал Тимошенко предлагал наступать на Харьков, а генерал Мерецков собирался разбить 18-ю немецкую армию и снять блокаду с Ленинграда. Сталин все эти споры закончил, удовлетворив фактически всех: посреди января все 9 фронтов Красноватой Армии перебежали в пришествие на пространстве от Балтийского до Темного морей. Они должны были, разгромив германские группы армий «Север», «Центр» и «Юг», деблокировать Ленинград, высвободить Донбасс и Крым, также сделать предпосылки для скорого освобождения Украины, Белоруссии и Прибалтики.
К концу февраля пришествие завершилось — Красноватой Армии не удалось достигнуть ни одной из поставленных целей, к тому же началась весенняя распутица. К концу марта, когда линия фронта стабилизировалась, утраты в процессе зимнего пришествия составили около 1 млн. 800 тыс. человек. Но уже в апреле численность войск была восстановлена, а к маю, получив еще 1,5 млн. человек, армия насчитывала 5 млн. 600 тыс. бойцов и командиров. К этому времени удалось в целом перевести индустрия на военные рельсы и сделать бесперебойные и все растущие поставки военной техники и снаряжения на фронт. За 1-ое полугодие 1942-го только танков было выпущено 11 178 штук, из их — более 6 000 средних (Т-34) и томных (КВ-1). Рос выпуск автоматического орудия, артиллерийских орудий и минометов. Управление войсками также реорганизовывалось — в армии появились стрелковые и танковые корпуса. Стрелковые дивизии насыщались огромным количеством огневых средств, сначала противотанковых. В мае усилия индустрии дали возможность приступить к созданию целых танковых армий смешанного типа в составе: 3 танковых корпуса (по 168 машин), запасная танковая бригада (53 машины), 2 стрелковые дивизии и артчасти.
Все это очень убедительно смотрелось на бумаге, в реальности же войска были фактически не обучены, взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиации — практически не отработано. Времени на решение этих заморочек не выделялось — войну было надо окончить в 1942 году. Вобщем, большие утраты, понесенные армией в процессе зимнего пришествия, принудили задуматься даже Ставку Верховного Главнокомандования (ВГК). Стало ясно, что наступать всюду не выходит и для головного удара необходимо избрать одно направление.
Попытка пришествия
В марте—апреле за этот выбор Ставки боролись: генерал армии Жуков, планировавший разгромить немецкую группу армий «Центр», и маршал Тимошенко совместно с Хрущевым, предлагавшие высвободить всю Украину. Сталин тормознул на втором предложении. Согласно плану пришествия войска Крымского фронта должны были разгромить 11-ю немецкую армию, высвободить весь Крым и наступать навстречу войскам Тимошенко, действующим в районе среднего Днепра, с целью окружения и ликвидации всей германской группы армий «Юг».
Вобщем, Гитлер также решил победоносно окончить войну на Восточном фронте в том же 1942 году. Генерал Г. Блюментрит, заместитель начальника генштаба Верховного командования вооруженных сил Германии, вспоминал: «Промышленно-экономические круги в Германии оказывали сильное давление на военных, доказывая значимость продолжения наступательных операций. Они гласили Гитлеру, что не сумеют продолжать войну без кавказской нефти и украинской пшеницы». Фюрер полностью делил точку зрения собственных экономистов, и весной 1942 года генштаб разработал план летнего пришествия, основной целью которого было овладение северокавказскими нефтяными месторождениями Майкопа и Сурового и взятие Баку. Предполагалось также захватить все Черноморское побережье Кавказа и приневолить Турцию к вступлению в войну на стороне Германии. Немецкая индустрия напрягала все силы, чтоб насытить вермахт новыми видами боевой техники и снаряжения, сначала последними модификациями танков Pz. III и Pz. IV с длинноствольными пушками. К началу лета боеспособность германских танковых и моторизованных дивизий на юге была доведена до предела. С пехотой дела обстояли ужаснее — необученного пополнения (около 1 млн. человек), приобретенного весной 1942-го, хоть и хватило для нужной штатной численности практически всех пехотных дивизий группы армий «Юг» и неких — групп армий «Центр» и «Север», о высококачественном усилении гласить не приходилось. Генерал Мюллер-Гиллебранд писал по этому поводу: «Потери в личном составе оставались настолько высочайшими, что они уже не могли более восполняться. Недочет бойцов стал тяжелейшей организационной неувязкой, которая так и не была решена до конца войны».
И все таки весной 1942 года в вермахте оставалось довольно много опытнейших унтер-офицеров-ветеранов, которые «натаскивали» новобранцев утром и до вечера, готовя их к «последнему решительному наступлению» на Восточном фронте. Его план, утвержденный фюрером 5 апреля 1942-го, предугадывал пришествие на Воронеж, откуда танковые и моторизованные дивизии поворачивали на юг и совместно с войсками, наступавшими от Харькова, уничтожали силы противника в междуречье Дона и Донца. Потом, после взятия Сталинграда, группа армий «Юг» поворачивала на Кавказ, после резвого захвата которого, по мысли германских стратегов, СССР был должен стремительно капитулировать, лишенный горючего.
Пришествие планировалось начать в первых числах июня, но все карты германцам перепутало массивное пришествие Красноватой Армии, начатое 12 мая в направлении на Харьков.
Ударные группировки Юго-Западного фронта маршала Тимошенко нанесли удар по городку сразу с 2-ух направлений — с севера и с юга. В пришествии приняли роль 23 стрелковые, 6 кавалерийских дивизий, 4 мотострелковые и 19 танковых бригад (925 танков). Русским войскам противостояла 6-я германская армия генерала Паулюса, имевшая в собственном составе 13 дивизий, из которых одна была танковая (200 машин).
Уже к финалу 13 мая русское пришествие достигнуло значимых фурроров, прорвав германский фронт на глубину до 50 км и выйдя с севера на самые подступы к Харькову. Но уже 14 мая обстановка поменялась — над полем боя появилась JG-3 (3-я истребительная эскадра люфтваффе), захватившая приемущество в воздухе. Чуток позднее немцы перебросили под Харьков из Крыма еще 2 бомбардировочные эскадры, которые сразу стали наносить массивные бомбоштурмовые удары по сейчас уже отступающим русским войскам.
Ответ вермахта
17 мая группа генерал-полковника Эвальда фон Клейста, имевшая более 450 танков, начала пришествие на юге барвенковского выступа во фланг и тыл войскам Юго-Западного и Южного фронтов. Русское командование в собственных планах совсем не учитывало способности такового германского контрудара, что скоро обошлось очень недешево. К концу мая войска Юго-Западного и Южного фронтов практически утратили боеспособность, лишившись 280 тыс. человек и поболее 600 танков. В плен попали 240 тыс. человек. Остатки русских войск отступали, а поточнее говоря, бежали на восток. Плохая Харьковская операция сделала все предпосылки для фуррора запланированного на лето германского пришествия на юге.
Германская группа армий «Юг» имела в собственном составе 900 000 человек, 1 260 танков и штурмовых орудий, более 17 000 орудий и минометов. Наземные войска прикрывали 1 200 самолетов 4-го воздушного флота. Германцам противостояли войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов (более 1 500 000 человек, 2 300 танков, 16 500 орудий и минометов и 800 самолетов). С самого начала германцам сопутствовал фуррор. К середине июля русский Юго-Западный фронт был разбит, а войска Южного — отброшены за Дон. Все же нашим войскам удалось избежать огромного окружения, так что пленных немцы захватили внезапно не достаточно, что очень не понравилось Гитлеру, который отдал приказ не допустить отхода русских войск за Дон и окружить их севернее Ростова. Обе германские танковые армии были обязаны повернуть на юг к устью реки Северский Донец и далее на запад повдоль Дона. Командующий группой армий «Б» (группа армий «Юг» была разбита для удобства управления на две группы армий — «А» и «Б») генерал-фельдмаршал фон Бок резко возражал против такового решения, так как путь на Сталинград был уже открыт и город можно было взять с ходу. Фюрер критики не потерпел и снял фон Бока с должности. Через неделю выяснилось, что окружать севернее Ростова некоторого, потому что русские войска уже успели отойти. 23 июля немцы фактически без боя взяли Ростов на дону, а деньком ранее — Новочеркасск.
28 июля русское командование расформировало Южный фронт, потому что стратегическая оборона на юге была прорвана германцами на 150—400 км. Сейчас они могли стремительно наступать в большой излуке Дона на Сталинград. В месяц оборонительных боев Красноватая Армия растеряла более 500 000 боец и офицеров, 2 400 танков, более 13 000 орудий и минометов. Утраты вермахта составили 90 000 человек. Положение для всей русской обороны на юге страны стало критичным.
Ни шагу вспять!
Оставление без приказа Ростова очень разозлило Сталина. Он обязан был мириться с низким проф уровнем многих собственных генералов, но вытерпеть падение воинской дисциплины, дезертирство и «факты паникерства» он не собирался. 28 июля 1942 года был издан известный приказ наркома обороны № 227, узнаваемый потом как приказ «Ни шагу вспять!» Впервой за войну русские бойцы, офицеры и генералы, находившиеся в томном состоянии духа под воздействием фурроров вермахта, услышали правду о текущем положении дел. Отбросив обыденные способы лживой, трескучей пропаганды, Сталин смог отыскать обыкновенные четкие слова, вправду дошедшие до сознания и сердца каждого.
«...Некие глупые люди на фронте утешают себя дискуссиями о том, что мы можем и далее отступать на восток, потому что у нас много местности, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в излишке ...Каждый командир, красноармеец и политработник должны осознать, что наши средства не беспредельны. Территория Русского страны — не пустыня, а люди — рабочие, фермеры, интеллигенция, наши отцы, мамы, супруги, братья, малыши ...После утраты Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше местности, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. У нас уже нет доминирования над германцами ни в человеческих резервах, ни в припасах хлеба. Отступать далее — означает погубить себя и совместно с тем погубить нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами местности будет всемерно усиливать неприятеля и всемерно ослаблять нашу оборону...
Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу вспять! Таким сейчас должен быть наш главный призыв».
Эти слова, по мемуарам многих ветеранов, сработали как избавление от неуверенности, укрепили боевой дух всей армии. Кроме правдивых слов Сталин предложил еще «кое-что»: сформировать в каждой армии заградительные отряды, которые «в случае хаотичного отхода должны расстреливать на месте паникеров и трусов», сделать штрафные роты для рядовых красноармейцев и младших командиров, также штрафные батальоны для командиров и политработников среднего и старшего звена. «Провинившиеся... в нарушении дисциплины по боязливости либо неустойчивости должны кровью искупить свои злодеяния перед Родиной отважной борьбой с противником на более тяжелом участке боевых действий». Все «штрафники» были лишены наград на время «взыскания» и разжалованы в рядовые. Командиры таких подразделений имели право расстреливать на месте хоть какого «штрафника» за мельчайшее непослушание. Срок наказания был менее 3-х месяцев либо до «первого ранения», после этого «штрафник» реабилитировался стопроцентно, получая вспять прежние звание и заслуги. Ранее счастливого момента доживали очень и очень немногие, что логично — в отсутствие саперов, к примеру, на минные поля посылали «штрафников», которые разминировали их своими телами. Практиковалась также «разведка боем», выдуманная в русской армии. Когда необходимо было составить хотя бы ориентировочное представление о состоянии германской обороны, «штрафники» бежали в самоубийственную атаку без какой-нибудь поддержки с одной целью — вызвать на себя огнь может быть большего количества германских огневых точек, с тем, чтоб офицеры смогли нанести их расположения на свои карты. Более 90% «штрафников» из таких «разведок» не ворачивались. Сталин не запамятовал и о генералах: командующие дивизиями, корпусами и армиями снимались с постов и отдавались под суд за самовольный отход войск без приказа командования фронтом. Генералам оказывалась «честь» — их просто расстреливали, не заставляя валяться на минном поле с оторванными ногами. Все эти дисциплинарные меры были восприняты в войсках более серьезно, чем доходчивые слова Верховного.
С августа 1942-го дезертиров и «паникеров» очень поубавилось, а русская армия стала биться лучше и злее, что отмечали сами немцы.
29.12.42. «Тут в Сталинграде я зарезал 3-х собак. Сможете мыслить, что желаете, главное то, что мясо смачное. Я сварил для себя сороку. Могу Вам сказать, что она имеет вкус курицы — суп был таковой желтый».
Из письма бойца Отто Зехтига
Головокружение от фурроров
Гитлер уже 9 июля счел победу вермахта на юге делом решенным и, не дожидаясь взятия Сталинграда и поворота на Кавказ, отдал приказ перевести ряд танковых и моторизованных дивизий с южного направления на Западный фронт и в Грецию, где ему померещилась скорая посадка британцев. Посреди июля фюрер снял из наступающих войск 11 дивизий; 5 полевых и некие части резерва были отосланы в группу армий «Север» с приказом взять Ленинград. Туда же переправлялась из Крыма 11-я армия Манштейна.
23 июля 1942 года Гитлер подписал роковую для германской армии директиву № 45. Она предписывала группам армий «А» и «Б» разделиться — 1-ая должна была наступать через Черноморское побережье Кавказа и через Кавказ на Суровый и Баку, а 2-ая — захватить Сталинград, а потом Астрахань. Практически все танковые и моторизованные части придавались группе армий «А». Сталинград должна была взять 6-я полевая армия генерала Паулюса.
Начальник Генштаба генерал-полковник Франц Гальдер резко возражал против такового конфигурации начального плана действий, говоря о том, что противник никак не уничтожен, а германские группировки, разойдясь друг от друга на 600 км, подвергают себя смертельному риску. У германской армии не хватало наличных сил, чтоб захватить два настолько отдаленных от полосы фронта и друг от друга района. Мировоззрение Гальдера делили практически все высшие генералы, кроме фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля, всегда и во всем поддерживавших фюрера. Они были его возлюбленными военными советниками. Конкретно Йодль выдумал, чтоб фронт меж расходящимися германскими армиями и группой армий «Центр» удерживали румынские, итальянские и венгерские корпуса и армии. Их настоящая боеспособность была невелика, но на штабных картах количество дивизий возросло, и Гитлеру это нравилось. Он всегда обожал числа.
В сей день, 23 июля, Гальдер записал в собственном дневнике: «Всегда наблюдавшаяся недооценка способностей противника воспринимает равномерно гротескные формы и становится небезопасной. Болезненная реакция на разные случайные воспоминания и полное нежелание верно сделать оценку работы руководящего аппарата — вот что типично для теперешнего так именуемого руководства».
Генерал Типпельскирх так оценивал конфигурации в стиле работы собственного главнокомандующего: «Гитлер с 1933 года не знал неудач. Идея о том, что такое положение может когда-нибудь кончиться, что чужая воля окажется посильнее, чем его, была непостижимой и нестерпимой для этого человека, который равномерно сжился с мифом о собственной непогрешимости, «сомнамбулически» следовал собственной интуиции и которого льстивая пропаганда подняла до «величайшего предводителя всех времен»... Неминуемым следствием подобного ведения войны было такое внедрение живой силы и техники, которое намного превышало их способности...»
Генерал Ханс Дерр указывал, что «одних только перебоев с подвозом горючего было бы довольно для срыва планов головного командования». С выходом к Дону германские коммуникации стали неприемлимо растянутыми — их протяженность достигнула 2 500 км.
Возражения генералов не смущали фюрера — он рекомендовал всем «иметь побольше оптимизма». Основания для него были исключительно в самом начале пришествия 2-ух групп армий — 9 августа пал Краснодар, 10-го Майкоп — тогда Гитлер получил первую кавказскую нефть, еще не зная, что она же будет и последней — скоро группа армий «А» застрянет в центре Кавказа.
Волжский предел
17 июля передовые части 6-й германской армии нанесли удар по 62-й армии генерал-майора В.Я. Колпакчи на рубеже реки Чир. Так началась Сталинградская битва. Так как Южный и Юго-Западный фронты к тому времени были совсем разгромлены, ставка ВГК еще 12 июля сделала Сталинградский фронт во главе с маршалом Тимошенко. Он уже обосновал ранее свою несостоятельность, но Сталин ему, по-видимому, все еще доверял. Численность войск фронта достигала 540 000 человек, танков было выше 1 000, а самолетов более 700. В резерв были переброшены 8 стрелковых дивизий с Далекого Востока и вновь сформированная 57-я армия. В Ставке были убеждены, что этих сил должно хватить для обороны подступов к Сталинграду. К тому времени более 200 тыщ обитателей вокруг городка были мобилизованы на строительство 4 оборонительных обводов.
19 июля 3 германские пехотные дивизии смяли передовую линию русской обороны и вступили в огромную излуку Дона. В тот денек на вопрос фюрера, когда будет взят Сталинград, генерал Паулюс ответил, что рассчитывает разделаться к 25 июля.
Штаб фронта никаких достоверных сведений о намерениях противника не имел. Так, узнав о том, что какая-то «группа германских войск» переправляется через Дон у станицы Цимлянской, Тимошенко отдал приказ командующему 64-й армией генералу Гордову силами 66-й морской и 137-й танковой бригад нанести по ней удар. Соответственный приказ был отдан, но когда танковая бригада стала перебегать через мост у станицы Нижнечирской, выяснилось, что он не выдерживает веса средних и томных танков. На поддержку атаки морских пехотинцев направились 15 легких танков Т-60, называемых в войсках «трактором с пушкой». Они шли всю ночь, а на рассвете узрели у Цимлянской «группу германских войск». Это была 4-я танковая армия генерал-полковника Гота. Через полчаса для русских моряков и танкистов все было кончено.
23 июля терпение Сталина лопнуло, и он снял маршала Тимошенко с должности, назначив на его место командующего фронтом генерал-лейтенанта Гордова, на самом деле, заменив «шило на мыло». Любимым способом ведения войны у генерала Гордова были лобовые атаки и неподготовленные контрудары. Вобщем, то же самое можно сказать практически о всех русских полководцах тех пор. По этому поводу Сталин как-то высказался: «Гинденбургов у меня нет».
Н.С. Хрущев так вспоминал Гордова: «... недочет его заключался в грубости. Он дрался с людьми. Сам очень щупленький человечек, но лупит собственных офицеров». Вот таковой «полководец» был должен отстоять Сталинград.
Тем временем 6-я германская армия продолжала переднее пришествие на Сталинградском направлении. 27 июля немцы прорвались севернее городка Калач к переправам на Дону и начали выходить в тыл всем русским войскам в большой излуке. Начальник русского Генштаба генерал Василевский, прибывший из Москвы для «усиления руководства» в штаб Сталинградского фронта, отдал приказ кинуть в бой 1-ю и 4-ю танковые армии (более 700 танков). Их атака не принесла особенного фуррора, сначала из-за отвратительного управления и отсутствия подабающей координации действий меж 2-мя новоиспеченными армиями.
После 5 августа наступательный порыв русских войск иссяк, и они сами перебежали к обороне. И все таки ни о каком взятии Сталинграда «с ходу» гласить уже не приходилось, более того, Гитлер был обязан согласиться на незапланированное усиление 6-й армии, понесшей томные утраты. В помощь Паулюсу с юга была переброшена 4-я танковая армия генерала Гота, ударная мощь которой тогда была очень ослаблена — из ее состава уже были изъяты 2 танковых корпуса и мотодивизия «Великая Германия». Гот с оставшимися у него 48-м танковым и 4-м армейским корпусами перебежал в пришествие 1 августа. К 10 августа русские войска отошли на левый сберегал Дона. Получив сведения об следующем отступлении, Сталин произнес генералу Гордову: «Я поражен вашей близорукостью и растерянностью. Сил у вас много, а совладать с положением не хватает у вас хребта».
5 августа Ставка ВГК выделила из состава Сталинградского фронта очередной новый, Юго-Восточный, фронт под командованием генерал-полковника А.И. Еременко, который был должен удержать южные подступы к городку. Генерал Гордов поступил в подчинение генералу Еременко.
В то же время на усиление 6-й германской армии был передан из резерва 11-й армейский корпус генерала Штрекера. Также на Дон вышла 8-я итальянская армия. Больше резервов у германцев не было. У русских войск ситуация с резервами была куда более благополучной. 13 августа немцы пошли в новое пришествие и 23 августа 6-я армия прорвала советскую оборону. В 16.00 такого же денька 16-я танковая дивизия генерала Хубе вышла к Волге севернее Сталинграда.
Дым над городом
Немцы приступили к его массированным бомбардировкам. Все древесные дома сгорели, был уничтожен городской водопровод, повреждены многие строения. Еще 3 месяца немцы раз в день бомбардировали Сталинград, так что не осталось ни одной целой постройки.
В северной части городка находился тракторный завод, и конкретно его попытались сходу захватить германские танкисты. Их атаку отбили зенитчицы, дивизия НКВД, противотанковый артполк и отряд моряков Волжской флотилии. И все таки 1-ые германские танки были подбиты не снарядами и не гранатами — это сделали собаки из 28-го отдельного отряда собак — истребителей танков. Собаки, которых во время курса дрессировки кормили только под передвигающимся танком, немедля кидались под днище машин, после этого срабатывала штырьковая мина, закрепленная на спине животного. Так удалось подорвать несколько передовых германских танков. Большего достигнуть не удалось — германские бойцы, завидев всякую собаку, здесь же открывали по ней огнь и скоро перестреляли всех.
В тот же денек русское командование, сосредоточив около 650 танков, штурмовало 14-й танковый корпус генерала фон Витерсгейма, пробивший узенький коридор от Дона до Волги. До начала сентября немцы отбивались от атак, получая снабжение в главном по воздуху. 14-й танковый корпус понес огромные утраты, и Витерсгейм попросил разрешение на отход, но Паулюс воспретил ему это делать. Витерсгейм продолжал упорствовать, тогда и Паулюс снял его с должности, заменив генералом Хубе. Генералы и офицеры 6-й армии опешили этому решению, не поэтому, что Паулюс так поступил с заслуженным командиром — такие случаи на фронте были не редчайшими, а так как это сделал конкретно он. К тому времени Фридрих Паулюс командовал армией практически 9 месяцев и успел заслужить ироничные прозвища «наш самый стильный дворянин» и «благородный господин». До предназначения в 6-ю армию он практически всю свою карьеру провел на штабной работе, где его очень уважали за скрупулезность, въедливость и педантизм. Этими свойствами Паулюс выделялся даже в германском Генштабе, где ими тяжело было кого-либо изумить. Паулюс был одним из создателей плана «Барбаросса», и его высоко ценил фюрер. Всегда и всюду появлявшийся в перчатках, Паулюс в хоть какой боевой обстановке каждый денек воспринимал ванну и менял одежку два раза в день. Никто никогда не слышал его клика, он очень не обожал конфликты и числился всеми очень мягеньким человеком, которому не хватает решительности и характера. Вот поэтому снятие Витерсгейма было воспринято с таким удивлением.
29 августа армия Гота, сломив сопротивление 64-й армии, подошла впритирку к городку. Сталинград бомбардировали утром до вечера. Нефть из подожженных хранилищ горела на поверхности Волги, в городке была паника. До 23 августа русское командование воспрещало эвакуацию мирного населения и стало вывозить людей уже под бомбами германских самолетов. До 14 сентября удалось вывезти около 300 000 обитателей, но более 150 000 человек, в главном дамы и малыши, так и остались в городке. С августа по октябрь во время городских боев погибло практически 45 000 мирных обитателей.
Все таки 5 сентября Жуков по приказу Сталина начал пришествие к северу и северо-западу от Сталинграда силами 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий, стремясь фланговым ударом разгромить германские войска, достигшие Волги, объединиться с остатками 62-й армии и вернуть общую линию обороны с Юго-Восточным фронтом. Под непрерывными бомбежками русские войска 10 дней вели лобовые атаки на германские позиции. Результата достигнуть не удалось, а войска понесли тяжелейшие утраты, лишившись практически всех танков. Жуков еще 12 сентября доложил Сталину, что «удалось облегчить положение Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником», и уехал в Москву.
29.12.42. «Как великолепна была бы жизнь, если б не было этой окаянной войны. Я обязан шататься по этой Рф непонятно за что. Ах, на какие только злодеяния пошел бы, чтоб не переживать этих томных дней».
Из письма обер-ефрейтора Арно Бееца
Ближний бой
12 сентября Паулюс совместно с командующим группой армий «Б» генерал-фельдмаршалом Вейхсом были на докладе у Гитлера в его ставке под Винницей. Фюрер востребовал от генералов незамедлительного взятия Сталинграда. Он произнес: «...нужно позаботиться о том, чтоб поскорее взять город в свои руки, а не допускать его перевоплощения во всепожирающий фокус на долгое время». Хотя во взятии Сталинграда у германцев военной необходимости уже не было: северо-восточный фланг кавказского пришествия был обеспечен, судоходство по Волге прервано, город уже не являлся принципиальным узлом коммуникаций, а его фабрики были разрушены. Но фюрер лично пообещал германскому народу, что город Сталина будет взят, а означает, из суждений престижа это необходимо было сделать непременно. Генерал Паулюс попросил дополнительно хотя бы 3 дивизии и отбыл на фронт в тот же денек.
К 12 сентября 62-я армия с новым командующим — генералом В.И. Чуйковым — была стопроцентно изолирована от других русских частей на правом берегу Волги. Фронт обороны армии составлял 25 км, армия защищала центр городка и все заводские районы. Посреди сентября она насчитывала чуток больше 50 000 человек, около 900 орудий и минометов и 100 танков. Для разгрома «чуйковцев» Паулюс сосредоточил около 100 000 человек, 200 танков и штурмовых орудий и около 1 000 минометов и орудий. Русское командование сделало очень успешный выбор, назначив конкретно Чуйкова командующим армией, дерущейся в городских развалинах. Он сходу выработал принципы городских боев и старался довести их до сознания каждого бойца и офицера: «...Двигайся ползком, используя воронки и развалины; рой ночкой траншеи, на денек маскируй их; накапливайся для броска в атаку скрытно, без шума; автомат бери на шейку, захвати 10—12 гранат — тогда время и внезапность будут на твоей стороне. ...Врывайся в дом вдвоем — ты да лимонка, оба будьте одеты просто — ты без вещмешка, а она без рубахи... Снутри дома успевай поворачиваться! В каждый угол комнаты — гранату, и вперед! Очередь из автомата по остаткам потолка; не достаточно — гранату, и снова вперед! Другая комната — гранату! Поворот — еще гранату! Прочесывай автоматом! И не медли! Противник может перейти в контратаку. Не страшись! Действуй злее гранатой, автоматом, ножиком и лопатой! Бой снутри дома обезумевший. Потому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!»
13 сентября немцы силами 3-х дивизий пошли на штурм в направлении Мамаева кургана (высоты, господствующей над городом) и жд вокзала. Введя дополнительно в бой еще 2 дивизии, к вечеру немцы заняли и Мамаев курган, и вокзал. Бой шел в 800 метрах от КП 62-й армии. Немцы несли огромные утраты, но стремились окончить дело в тот же денек либо ночь. В ту ночь Сталинград выручила 13-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А.И. Родимцева. Сумев переправиться с левобережья, дивизия прямо с переправы побатальонно пошла в ночной рукопашный бой и смогла оттеснить германцев от берега к центру городка. Днем 14-го удалось отбить и Мамаев курган. В этой атаке дивизия растеряла 3 500 человек из 10000, но положение выручила. Немцы, также понесшие огромные утраты, были обязаны перегруппировать силы, и 62-я армия получила передышку. За этот период времени удалось подвезти по единственной переправе боеприпасы, медикаменты и продовольствие, потому что сначала сентября из городка вывезли все склады. Сейчас ночами под огнем противника все перевозилось вспять.
Уличные бои в городке не стихали ни деньком, ни ночкой. Жестокие схватки шли не только лишь за каждую улицу, но за каждый дом, а время от времени и этаж. Жд вокзал переходил из рук в руки 13 раз!
Одним из основных знаков Сталинградского схватки стала оборона горсткой из 20 русских боец под командованием сержанта Якова Павлова дома на одной из городских площадей, имевшего прибыльное стратегическое положение. 58 дней и ночей немцы практически беспрерывно атаковали этот опорный пункт, применяя артиллерию, танки и даже авиацию, но все было напрасно. Посреди защитников дома не осталось ни 1-го не раненного бойца, но немцы так и не захватили эту груду почерневших камешков.
22 сентября германцам удалось разрубить 62-ю армию на две части и выйти к центральной переправе. Генерал Родимцев вспоминал, что в тот денек «боевые деяния по напряженности, ожесточению и потерям затмили все прошлые бои, которые пришлось вести гвардейцам в городке. Это был воистину ад. Я побывал не в одном сражении, но в таковой схватке мне довелось участвовать впервые». И вновь ситуацию выручили резервы — 284-я дивизия (10 000 человек) подполковника Н.Ф. Батюка, прибывшая ночкой, вступила в бой прямо на берегу и смогла откинуть германцев от пристани.
Генерал Ханс Дёрр вспоминал: «...Километр, как мера длины, был заменен метром, карта генерального штаба — планом городка. Расстояние меж нашими войсками и противником было максимально малым. Невзирая на массированные деяния авиации и артиллерии, выйти из района близкого боя было нереально. Российские превосходили германцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях за отдельные дома... Позиционная война нагрянула внезапно для германских войск, утраты в людях и технике были несоизмеримы с фуррорами, которые исчислялись квадратными метрами захваченной местности...»
28 сентября был образован новый фронт — Донской, в состав которого вошли все армии Сталинградского фронта, державшие оборону к северу от городка. Командующим Донским фронтом был назначен генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский. Юго-Восточный фронт был переименован в Сталинградский, и в него вошли армии, оборонявшиеся южнее городка и в самом городке. Командующим новым Сталинградским фронтом стал генерал А.И. Еременко.
Сначала октября главные бои в городке шли в районе тракторного завода, завода «Красный Октябрь» и завода «Баррикады». Невзирая на все усилия, германцам не удалось вышибить русские войска из этих районов. Германские штурмовые группы пробовали просочиться на фабрики даже по системе канализации, но были отброшены и там. На «Баррикадах» линия противоборства проходила в центре литейного цеха — немцы, закрепившиеся на одной его стороне, не могли пройти далее из-за русских пулеметчиков, засевших в полуразрушенных мартеновских печах. Боеспособность многих германских дивизий свалилась практически до нуля — так, в 94-й пехотной осталось 535 человек, а в 76-й — меньше 100. Утраты в русских дивизиях были не наименьшими.
31.12.42. «Какое у нас положение с питанием, я уже писал. Если б мы за каждую вошь, что имеем, получили один гр хлеба, то у нас было бы солидным кусочком хлеба больше... Если сейчас поймаешь 100 штук, то завтра наутро будет опять столько же. Можно с разума сойти».
Из письма старшего ефрейтора Августа Капплера
Напрасные усилия
14 октября 1942 года Гитлер дал приказ о переходе всех войск на Восточном фронте к стратегической обороне, не считая Сталинграда, также в районах Нальчика и Туапсе. Этот приказ означал, что летнее пришествие германцев практически провалилось, о чем и предупреждал фюрера начальник Генштаба Гальдер, который, вобщем, за «пессимизм» был уволен с должности еще в конце сентября. Более «оптимистичным» кандидатом на это место Гитлеру показался генерал-полковник Курт Цейцлер, прошлый в то время начальником штаба группы армий «Д» на Западе. Цейцлер рьяно взялся за дело, но уже через 2 недели, ознакомившись с обстановкой, высказался за отвод войск со Сталинградского направления и сокращение полосы фронта. Гитлер отмахнулся от этого предложения, но Цейцлера с должности не снял, видно, даже для него каждомесячная смена начальника Генштаба показалась очень нередкой.
Паулюс получил новые подкрепления, а из Германии по воздуху были присланы 5 отборных штурмовых саперных батальонов. Численность германских дивизий была доведена до 90 000 боец и офицеров. Весь 8-й авиакорпус был должен поддерживать решающее октябрьское пришествие.
14 октября 3 пехотные и 2 танковые дивизии вермахта перебежали в пришествие, имея цель расчленить и совсем убить 62-ю армию. 15 октября немцы взяли тракторный завод, точнее, его развалины, разрезали армию Чуйкова и прорвались к Волге. Снаряды рвались прямо на КП Чуйкова. Он сам вспоминал: «На командном пт армии погибло 30 человек. Охрана штаба армии не успевала откапывать людей из разбитых блиндажей...». В сей день командарм 62-й попросил у генерала Еременко разрешения перенести собственный КП на левый сберегал, потому что положение было критичным. Командующий фронтом сделать это Чуйкову воспретил, ну и сам был обязан прибыть на правый сберегал по приказу Сталина, «чтобы посодействовать Чуйкову». Еременко переправился не один, а совместно со 138-й стрелковой дивизией полковника И.И. Людникова, которой удалось малость стабилизировать положение. Сначала ноября бои несколько затихли.
8 ноября на партийном съезде Гитлер объявил своим «партайгеноссен»: «Я желал достигнуть Волги у 1-го определенного пт... Случаем этот город носит имя самого Сталина. Но я стремился туда не по этой причине... нам много не нужно, — мы его взяли! Остались незанятыми всего несколько точек. Некие спрашивают: а почему же вы не берете их побыстрее? Так как я
