Ноам Хомски — крупный специалист в области лингвистики в своем классическом труде впервые показал, что структура речи — способность ребенка овладевать речью в ходе общения в семье — заложена в мозгу новорожденных детей. К великому смятению психологов, Хомски перенес вопрос о языке из области теории обучения в область теории эволюции, поставив вопрос — как формируется универсальная грамматика в качестве встроенной биологической функции мозга?
" И сказал Бог : Сотворим Человека
по образу Нашему и по подобию Нашему"
Книга Бытия 1.26.
Согласно разработанной Хомским и принятой во всем мире теории универсальной грамматики, ребенок обладает способностью подсознательно осуществлять несколько простых переключении для того, чтобы понимать язык, на котором говорят его родители, и говорить на нем, где бы на Земле он ни родился. Весьма показательно, что Хомски — ведущий мировой специалист в области лингвистики, не может объяснить, каким образом система овладения речью у человека могла бы развиться путем естественного отбора.
Мозг вообще представляет собой загадку эволюции. Ортодоксальный дарвинизм приписывает все функций мозга набору различных алгоритмов — механической поэтапной процедуре, подобной той, которую выполняет искусственный компьютерный разум. Но скорее всего мозг функционирует гораздо более сложным образом.
Так работы нейроанатомов и психолингвистов показали, что наш мозг обладает некоторыми особенностями, которые отсутствуют в мозгу наших ближайших живущих сородичей — эти особенности играют решающую роль в восприятии языка и способности говорить. Существуют совершенно различные мнения о том, когда именно в течение последних шести миллионов лет наши предки приобрели эту способность, в каком порядке и почему. Но большинство ученых в настоящее время полагает, что Homo sapiens владел речью изначально. Изучение ДНК митохондрии человеческа (mt ДНК) показало, что для того, чтобы достичь современного уровня, речь должна была возникнуть в результате генетической мутации "у митохондрической Евы" (Ева mt ДНК) 200 тысяч лет назад.
Замечание : Американские исследователи обнаружили весьма знаменательное сходство человеческих и обезьяньих мозгов. Оказалось, что некая специфическая «Бродмановская область 44» в так называемом центре Брока и у людей, и у шимпанзе, бонобо и горилл больше в левом полушарии мозга, чем в правом. Поскольку эта область у людей отвечает за речь, возникает вопрос, зачем она неговорящим обезьянам. Исследователи выдвинули предположение, что у обезьян эта область управляет «языком жестов», и, следовательно, человеческая речь могла развиться из тех жестов, которые наши предки использовали для коммуникации.
"Область языка настолько отличается от всего прочего в природе, структура речи так причудлива, что ее развитие можно счесть скорее побочным 'результатом усилившихся способностей мозга, чем просто прямолинейным движением вперед — от рычания и жестов наших предков"
У взрослого человека ларинкс (голосовые связки) расположен гораздо ниже, чем у других млекопитающих, а надгортанник (хрящ у основания языка) не может дотянуться до верхнего нёба. Поэтому мы не можем одновременно дышать и глотать, не рискуя при этом захлебнуться! Такое исключительное сочетание особенностей может иметь одну-единственную цель — способность говорить. Во всех других отношениях это явный дефект эволюции. Из-за того, что существует постоянный риск захлебнуться, зубы у человека растут очень близко друг к другу, а это значит, что до появления антибиотиков любое заражение от больного коренного зуба могло оказаться фатальным.
И мы вновь возвращаемся к загадке человеческого мозга. Нас пытаются убедить, что всего лишь за 6 миллионов лет естественный отбор привел к тому, что объем человеческого мозга увеличился до физического предела, определяющегося родовым каналом. Вот так эволюционные темпы! И за то же время мозг приобрел невероятно эффективное устройство и обрел такие способности, которые фантастическим образом превосходят потребности человека в повседневном существовании.
Говоря словами Артура Кёстлера: "Кора головного мозга приматов за последние полмиллиона лет развивалась... беспрецедентными темпами... со скоростью взрыва".
И в этом-то и заключается самая большая загадка. Ведь считается, что человек не мог стать разумным мгновенно, и что эволюция шла очень медленно. Таким образом, если бы мы вернулись назад на 1—2 миллиона лет, то должны были бы обнаружить полуразумное существо, пользующееся своими только что обретенными способностями для первых упражнений в письменности, примитивном искусстве и в умножении простых чисел. Но это было не так. Все без исключения полученные данные показывают, что человек еще в течение 6 миллионов лет продолжал пользоваться самыми примитивными каменными орудиями. И это несмотря на то, что его черепная коробка так увеличилась в объеме. Все это выглядит очень странно и крайне противоречиво и требует более удовлетворительного объяснения.
Два вида (хищник и жертва) существуют в положении равновесия когда слабейшие особи погибают, но оба вида выживают. Этот принцип был впервые сформулирован Альфредом Уоллесом, который говорил: "Природа никогда не наделяет данный вид излишком свыше того, что необходимо ему для "повседневного существования". Это такое же положение, как в густом лесу, где деревья длительное время тянутся ввысь в борьбе за солнечный свет.
И в этом-то как раз и обнаруживается слабое место эволюционной теории. Человеческий мозг чрезвычайно эффективен, но средний человек никогда не использует его на полную мощность. Чем объяснить то, что человеческий мозг создан с таким огромным "запасом качества? Какие дополнительные возможности выживания давали нашему предку — охотнику — музыкальные и математические способности мозга?
Эволюционисты могут возразить, что эти алгоритмы мозга вырабатывались не для музыкальных или математических, а для совсем иных целей, а затем были, соответственно "переобучены". Однако никто не может сказать, каковы могли быть эти иные цели, ради которых возникали столь высоко развитые умственные возможности. Партнер Чарльза Дарвина Альфред Уоллес явно признал это противоречие. Он писал: "Такой инструмент (человеческий мозг) был развит впрок для будущих нужд его обладателя".
Чтобы забить последний гвоздь в гроб эволюционной теории, нужно задаться следующим вопросом: кто же был тем соперником, из-за конкуренции с которым мозг Homo sapiens развился до такого размера и сложности? Какого рода соперничество превратило интеллектуальные способности в такой важный фактор выживания? Кто это был, кого человек стремился пересилить за счет ума? Можно ли это объяснить межвидовой конкуренцией? . Может быть, примитивные люди раскололись на соперничающие, противостоящие друг другу группы? Может быть, неандерталец представлял угрозу для Homo sapiens? Ничего подобного — напротив, факты показывают, что неандерталец и кроманьонец вполне мирно сосуществовали. Находки в пещере Сан-Сезар во Франции показывают, что они в течение тысяч лет жили в соседстве и не сражались друг с другом. Эти древние приматы продолжали в течение миллионов лет пользоваться простыми каменными орудиями (только 200 тысяч лет назад ситуация изменилась). И в то же время нет никаких свидетельств совершенствования орудий, которое могло бы быть вызвано межвидовым конфликтом. При отсутствии в этот период какого-либо обладающего разумом соперника, версия об эволюционном развитии человеческого мозга остается совершенно неприемлемой.
Не подлежит сомнению, что в дарвиновской теории много справедливого, поскольку это касается мира животных, но практическое применение ее к человеку порождает серьезные сомнения.
--------------------------------------------------------------------------------
Следует отметить, что речь формирует и стиль мышления человека. Считается, что у человека левое полушарие мозга отвечает за логику мышления, а правое за эмоции. Но Последние исследования показали, что у человека нет чётко ограниченного аналитического речевого центра, разрушение небольших участков мозга приводит лишь к "исключению понятий", но не разрушению речи. Яркий пример - различие между Европейцами и Японцами.
Европейцу японский язык кажется самым сложным в мире. Многое для нас непостижимо чуждо. Мы удивляемся тончайшим оттенкам в значениях слов, и — наряду с этим — то же самое слово может принимать противоположные значения. Логика тут не поможет разобраться. В лабиринте японского языка выручит лишь интуиция. Как писал около ста лет назад его исследователь Ф. Диккинс, «этот язык обладает исключительной способностью вовлекать слушателя в эмоциональные состояния».
Японский язык не логический - а эмоциональный, поэтому японцы думают намного интуитивнее, чем жители Европы. Или, может быть, правильнее: они мыслят так, как их приучил к этому их собственный язык. В нем нет, например, спряжения глаголов. Мы говорим: «Я иду», «Ты идешь», «Он идет». Японец скажет: «Я идти», «Ты идти», «Он идти». Нет никакой разницы между единственным и множественным числом: например, «журнал» и «журналы» выражаются одним и тем же словом. Японский язык не принуждает человека анализировать, что было сказано. Он заставляет его догадываться, что могло быть сказано. Лишь контекст объясняет мысль. Все сказанное неповторимо живет в своем контексте.
Для японцев речь гораздо теснее связана с письмом, чем для нас. Если два слова произносятся одинаково, но пишутся по-разному, то это, считают они, разные слова. Схожесть их звучания даже не замечается японцами. Так обстоит дело со словами «gekkei» («лавр» и — «менструация») и «seibyo» («эпилепсия» и — «половая болезнь»). Порой японские омонимы обозначают даже противоположные по смыслу слова: например, «kouten» («бурная погода» и — «приятная погода»). Разница в написании делает эти слова непохожими. Если же японец в ответ на вопрос: «Какая завтра погода?» произнесет: «Kouten», то, чтобы не ввести собеседника в заблуждение, он непременно начертит пальцем на ладони нужные иероглифы, различая «бурю над городом» и «благолепие в небесах». Итак, полагаясь лишь на одну логику, выучить японский язык невозможно. Тут нужна интуиция.
Исследования головного мозга японцев выявили удивительную вещь. Их левое полушарие — область, где располагается речевой центр, — оперирует не только со словами, но и с природными шумами, например, криками зверей, посвистом ветра, гулом набегающих волн, барабанной дробью дождя, звучанием музыкальных инструментов, а также нечленораздельными звуками, издаваемыми людьми: смехом, бессвязным бормотанием, всхлипыванием. Все механические шумы улавливает правая половина мозга. У неяпонцев все происходит как раз наоборот. Их мозг работает иначе! Именно этим объясняется особая чуткость японцев к природе. Любые естественные звуки возбуждают их речевой центр. Все, что они видят и слышат вокруг, всю несказанную прелесть природы японцы способны переложить на язык слов. Речевой центр японца откликается на мельчайший внешний раздражитель, подбирая каждому услышанному тону свое неповторимое слово.
Интересны исследования проведённые в Санкт-Петербурге над "двуязычным" пациентом, который дома общался на родном туркменском языке, а на работе на русском. Пациента лечили электрошоком. При этом электрошоком "выключалась" на определённый промежуток времени требуемая половина мозга. Так вот, когда выключалась "правая" пациент забывал туркменский, а когда "левая" - русский. Причём туркменский язык становился похожим на "эпический", освоенный в далёком детстве по рассказываемым ребёнку сказкам. Похоже , что основные речевые схемы, начинают закладываться под воздействием эмоций в правом полушарии, а лишь затем развиваются логикой в левом. Таким образом "внешняя" речь формирует основу стиля мышления человека....
