|
По форме черепа, структуре волосяного покрова и некоторым другим особенностям человек больше похож на детенышей обезьян, чем на взрослых. Многие из нас надолго сохраняют любознательность и игривость — черты, свойственные большинству млекопитающих только в детстве, тогда как взрослые звери обычно угрюмы и нелюбопытны. Поэтому некоторые антропологи считают, что важную роль в эволюции человека сыграла неотения (neoteny), или ювенилизация — задержка развития некоторых признаков, ведущая к сохранению детских черт у взрослых животных.
Можно говорить также о более широком понятии — гетерохронии (heterochrony). Так называют любые изменения в скорости и последовательности формирования разных признаков в ходе развития (неотения — частный случай гетерохронии). Например, согласно одной из теорий, ключевую роль в эволюции человека сыграло ускоренное развитие социально-ориентированных умственных способностей (см.: Найдено ключевое различие между человеческим и обезьяньим интеллектом, «Элементы», 13.09.2007).
Если в эволюции человеческого мышления и поведения действительно имели место гетерохронии, то они вполне могли быть и в эволюции наших ближайших родственников — шимпанзе и бонобо. Эти два вида заметно различаются по своему характеру, поведению и общественному устройству. Шимпанзе довольно угрюмы, агрессивны и воинственны, в их группах обычно верховодят самцы. Бонобо живут в более изобильных местах, чем шимпанзе. Возможно, поэтому они более беззаботны и добродушны, легче мирятся, их самки лучше умеют кооперироваться и потому имеют больший «политический вес» (см.: Антрополог вынужден защищать обезьян с оружием в руках, «Элементы», 10.06.2007). Кроме того, в строении черепа бонобо, как и у человека, есть признаки ювенилизации. Может быть, и в поведении бонобо можно обнаружить такие признаки? Ранее это предполагалось, но всерьез не исследовалось.
Американские антропологи из Гарвардского университета и Университета Дьюка решили проверить, различаются ли шимпанзе и бонобо по хронологии развития некоторых особенностей мышления и поведения, связанных с общественной жизнью. Для этого были проведены три серии экспериментов с шимпанзе и бонобо, ведущими полудикий (или «полусвободный») образ жизни в специальных «убежищах» (Tchimpounga Chimpanzee Sanctuary на северном берегу Конго и Lola ya Bonobo Sanctuary на южном берегу). Большинство этих обезьян были в раннем возрасте конфискованы у браконьеров, и лишь немногие родились уже в убежище.
В первой серии экспериментов приняли участие 30 шимпанзе в возрасте 4–19 лет и 24 бонобо (4–23 года). Обезьян попарно впускали в комнату, где находилось что-нибудь вкусненькое. Разбиение на пары проводилось так, чтобы в каждой паре были обезьяны примерно одного возраста и чтобы было примерно равное количество одно- и разнополых пар. Использовались три вида угощения, различающиеся по легкости «монополизации» (одни было легче целиком присвоить себе, другие — труднее). Каждая пара участвовала в 9 тестах. Исследователи следили за тем, будут ли обезьяны лакомиться вместе или одна из них всё ухватит себе. Кроме того, регистрировались случаи игрового и сексуального поведения.
Оказалось, что молодые шимпанзе и бонобо одинаково охотно делятся пищей с товарищами. С возрастом, однако, шимпанзе становятся всё более жадными, а у бонобо этого не происходит. Таким образом, бонобо сохраняют в зрелом возрасте «детскую» черту — отсутствие жадности.
|
Бонобо гораздо чаще, чем шимпанзе, затевали в этом эксперименте игры, в том числе сексуальные. У обоих видов игривость снижалась с возрастом, но у шимпанзе это происходило быстрее, чем у бонобо. Таким образом, в этом отношении бонобо тоже ведут себя «по-детски», если сравнивать их с шимпанзе.
Во второй серии экспериментов участвовало по 20 представителей обоих видов обезьян. На этот раз их проверяли на способность воздерживаться от бессмысленных действий в специфическом социальном контексте. Трех людей ставили плечом к плечу перед обезьяной. Два крайних человека брали угощение из недоступного для обезьяны контейнера, а средний ничего не брал. Затем все трое протягивали к обезьяне руку, сжатую в кулак, так что не было видно, у кого кулак пустой, а у кого с угощением. Обезьяна могла попросить пищу у каждого из троих. Считалось, что обезьяна правильно решила задачу, если она просила только у двух крайних, которые на ее глазах взяли лакомство из контейнера, и не просила у среднего.
Шимпанзе, как выяснилось, уже в трехлетнем возрасте отлично справляются с этой задачей и сохраняют это умение на всю жизнь. Маленькие бонобо, напротив, часто «ошибаются» и просят пищу у всех троих. Только к 5–6 годам бонобо догоняют шимпанзе по частоте правильных решений. Таким образом, и в этом случае можно говорить о задержке психического развития бонобо по сравнению с шимпанзе. Конечно, речь идет не об умственной отсталости. Бонобо не глупее шимпанзе, они просто беззаботнее и не так суровы в социальной жизни.
В третьей серии экспериментов участвовали 17 бонобо и 11 шимпанзе. Перед обезьянами теперь была поставлена более сложная задача — приспособиться к перемене в поведении людей. Нужно было попросить пищу у одного из двух экспериментаторов. Во время предварительных тестов один из двоих всегда угощал обезьяну, а второй — никогда. Обезьяна, естественно, привыкала к этому и начинала раз за разом выбирать «доброго» экспериментатора. Затем роли внезапно менялись: «добрый» экспериментатор становился «жадным», и наоборот. Ученые следили за тем, насколько быстро обезьяна поймет, что случилось, и изменит свое поведение в соответствии с изменившейся обстановкой. Результаты получились примерно такие же, как и в предыдущей серии опытов. Начиная с пятилетнего возраста, шимпанзе быстро «переучивались» и начинали выбирать того экспериментатора, который угощал их сейчас, а не в прошлом. Молодые бонобо справлялись с этой задачей хуже и догоняли шимпанзе только к 10–12 годам.
Полученные результаты хорошо согласуются с гипотезами о важной роли гетерохроний в эволюции мышления и поведения у высших приматов и о том, что для бонобо характерна задержка развития (ювенилизация) некоторых психических черт по сравнению с шимпанзе. Возможно, первопричиной обнаруженных различий является пониженный уровень внутривидовой агрессии у бонобо. Это, в свою очередь, может быть связано с тем, что бонобо обитают в более изобильных краях и у них не так остра конкуренция за пищу.
Авторы обращают внимание на то, что искусственный отбор на пониженную агрессивность в ходе одомашнивания у некоторых млекопитающих привел к ювенилизации ряда признаков. В частности, авторы упоминают знаменитые эксперименты Д. К. Беляева и его коллег по одомашниванию лисиц (см.: Л. Н. Трут. Обретет ли человек нового друга?). Похоже на то, что отбор на добродушие и пониженную агрессивность (у многих зверей это «детские» признаки) может в качестве побочного эффекта приводить к ювенилизации некоторых других особенностей морфологии, мышления и поведения. Эти признаки могут быть взаимосвязаны — например, через гормональную регуляцию.
Насколько был актуален отбор на пониженную агрессивность у наших прямых предков и можно ли наши ювенильные черты (высокий лоб, укороченную лицевую часть черепа, характер волосяного покрова, любознательность) объяснить таким отбором, пока не совсем ясно, хотя предположение выглядит заманчиво. Одни антропологи считают, что снижение внутригрупповой агрессии сыграло важную роль на ранних этапах эволюции гоминид (см.: Семейные отношения — ключ к пониманию эволюции человека, «Элементы», 09.10.2009). Другие, наоборот, указывают на рост агрессивности как на причину развития кооперации в группах охотников-собирателей (Межгрупповые войны — причина альтруизма?, «Элементы», 05.06.2009). Но в этом случае речь уже идет о поздних этапах эволюции и о межгрупповой агрессии. Так что в принципе эти гипотезы не противоречат друг другу.
