|
Киотский протокол бесспорно имел важное символическое значение как свидетельство обеспокоенности всего человечества теми изменениями климата, которые происходят на его глазах. Вместе с тем очевидно, что подписанное соглашение не смогло стать реальным инструментом снижения выбросов парниковых газов. Сторонники Киотского протокола винят во всём страны, не ратифицировавшие данное соглашение, прежде всего США и Австралию, на долю которых приходится значительная доля мировой эмиссии этих газов. Однако по мнению Гвина Принса (Gwyn Prins), профессора Лондонской школы экономики, и Стива Рейнера (Steve Rayner), директора Института Джеймса Мартина при Оксфордском университете, причины недейственности Киотского протокола более глубокие, и лежат они в изначально неверной логике использованного подхода.
Авторы Киотского проекта опирались на аналогию с оправдавшими себя соглашениями по прекращению производства веществ, разрушающих озоновый слой, по ограничению выбросов сернистого газа (основной причины так называемых «кислотных дождей» в Западной Европе и в Северной Америке), а также по контролю за ядерными вооружениями. Но то, что можно было сделать за счет изменения технологии, или то, что было связано с точечными локальными источниками загрязнения, оказалось неосуществимым, когда речь зашла о сжигании ископаемого топлива (нефти, угля, газа) — основного источника энергии для промышленности. Киотский протокол не стимулировал развития исследований по использованию альтернативных источников энергии и внедрению методов получения энергии, не связанных с эмиссией парниковых газов. Кроме того, Киотский протокол не решал проблему адаптации к уже происходящим изменениям климата, ударяющим прежде всего по бедным странам третьего мира, располагающихся в тропических и субтропических районах земного шара.
В основе Киотского соглашения лежит представление об общей (и в принципе одинаковой) ответственности за будущее планеты более чем 170 стран. Но хорошо известно, что чем больше партий принимает участие в переговорах, стремясь достигнуть консенсуса, тем менее значим общий знаменатель, к которому они приходят. Именно это и произошло в Киото. На самом деле, более 80% эмиссии парниковых газов приходится на хозяйственную деятельность менее чем 20 стран. Торговля квотами на выброс может несколько помочь экономике развивающихся стран за счет богатых, но она не приводит к сколько-нибудь значимому сокращению самой эмиссии.
Рассуждая теоретически, простой мерой ограничения выбросов парниковых газов и стимулирования исследований в области альтернативных источников энергии было бы введение высокого налога на топливо. Но попытка Билла Клинтона, предпринятая им в бытность его президентом США, ввести весьма умеренный налог — 4,3 цента с галлона бензина — вызвала столь сильный протест, что реализовать ее не удалось. Рынок на то и рынок, что его нельзя отрегулировать «сверху». С рынком углерода происходит то же самое.
|
Где же выход из создавшегося положения? По мнению авторов статьи в Nature, решение проблемы может быть только на пути радикального роста вложений в научные исследования и разработку новых технологий. Международное агентство по использованию энергии (International Energy Agency) прогнозирует удвоение энергетических потребностей человечества в ближайшие 25 лет. Вместе с тем мы видим, что реальные бюджетные расходы на развитие исследований в области новых технологий производства энергии сократились с 1985 года на 40%. Призывы некоторых государственных деятелей — например, бывшего вице-президента США Альберта Гора (Albert Gore) или президента Британского Королевского общества лорда Мартина Риса (Martin Rees) создать в этой области нечто вроде «плана Маршалла» или «Манхэттенского проекта» так и остались призывами. CША, к примеру, на исследования в военной области расходуют ежегодно около 80 миллиардов долларов. Если бы такие деньги вкладывались в то, что авторы называют «декарбонизацией» глобальной энергетической системы (то есть развитие энергетики, не основанной на углеводородах), то надежды достигнуть ощутимого прогресса могли стать реальностью.
|
К сказанному в статье в Nature можно добавить несколько слов о России. Положение с развитием альтернативной энергетики в нашей стране, к сожалению, просто плачевное. Не используются даже традиционные источники. Если, к примеру, в Германии то там, то здесь можно видеть работающие от ветра электрогенераторы, то в России их практически нет. Жирующая на нефтедолларах страна вовсе не одержима идеей развития альтернативной энергетики. Кроме того, многие люди в России, в том числе и обремененные властью, наивно полагают, что глобальное потепление пойдет нашей стране только на пользу, а что там касается африканских стран, Индии и Китая, то какое нам до них, собственно говоря, дело.
Такая позиция крайне опасна. И не только тем, что попираются общечеловеческие нормы, — хотя и это очень важно. Существенно то, что недооценивается глобальный характер всей современной экономики и реальная угроза производству продуктов питания во всём мире (не говоря уже о нехватке чистой пресной воды и подъеме уровня Мирового океана). Степи и прерии, протянувшиеся через всю Евразию и Северную Америку, это и есть та природная зона, где выращиваются огромные урожаи зерновых. Но эта зона с ее плодородными почвами перестанет служить мировой житницей при дальнейшем потеплении и всё более частых и более сильных засухах. Получить аналогичные урожаи в более высоких широтах невозможно — не те почвы, да и лето более короткое. Кроме того, оттаивание вечной мерзлоты может приводить к резкому усилению выделения из болот такого важного парникового газа, как метан (см.: Таяние вечной мерзлоты ведет к выбросу в атмосферу миллионов тонн метана, «Элементы», 11.09.2006).
|
Неблагоприятные тенденции в использовании человечеством ресурсов биосферы, по-видимому, будут только нарастать. «Трагедия общего» («The tradegy of the commons») — такими словами еще в 1968 году Гаррет Хардин (Garrett James Hardin) охарактеризовал ситуацию, когда кто-то использует общие блага для получения своей личной выгоды в большей степени, чем другие (например, начинает выпасать больше коров на общем пастбище), а негативные последствия этой дополнительной эксплуатации делятся на всех, в том числе и тех, кто никакой выгоды от нее не получил. По отношению к общим природным благам (а атмосфера безусловно является таким общим для всего человечества благом, или, если хотите, — ресурсом) человечество ведет себя так, что только углубляет «трагедию общего». Но особую тревогу должно вызывать то, что у него нет осознания этой трагедии.
