|
В общении с четвероногими друзьями и женщины, и мужчины используют поведенческие стереотипы, выработавшиеся в ходе эволюции для общения с детьми. Способность переносить этот стиль взаимоотношений на других социальных партнеров — будь то домашние животные или взрослые соплеменники — могла сыграть важную роль в антропогенезе.
Эмануэла Прато-Превиде (Emanuela Prato Previde) и ее коллеги из Миланского института психологии провели серию наблюдений над поведением собак и их хозяев в непривычных, стрессовых условиях. Сначала каждую парочку (собаку и ее хозяина) помещали в полупустую комнату со странной обстановкой, состоящей из пары стульев, чашки с водой, пустой пластиковой бутылки, двух мячиков, игрушки на веревочке, игрушки-пищалки и видеокамеры, которая фиксировала всё происходящее. Затем хозяина уводили в соседнюю комнату, где он мог наблюдать на мониторе страдания оставшейся в одиночестве собаки. После недолгой разлуки хозяина пускали обратно. Затем следовала вторая, более длительная разлука и новое счастливое воссоединение.Людям — участникам эксперимента (среди них было 15 женщин и 10 мужчин) хитрые психологи сказали, что их интересует поведение собаки, и попросили вести себя как можно естественнее. На самом деле объектом исследования были не собаки, а их хозяева.
Каждое действие подопытных тщательно фиксировалось и классифицировалось. Было подсчитано точное число поглаживаний, объятий, поцелуев, игровых действий и так далее. Особое внимание уделялось произнесенным словам.
Выяснилось, что как мужчины, так и женщины в своем общении с четвероногим другом использовали множество поведенческих элементов, характерных для общения родителей с маленькими детьми. Особенно показательными были речи испытуемых, изобиловавшие повторами, уменьшительными формами слов, ласковыми именами и другими характерными чертами так называемого «материнского языка». После долгой разлуки (сопровождавшейся более сильным стрессом и для «брошенной» собаки, и для наблюдавшего за ее переживаниями хозяина) игровая активность испытуемых заметно снижалась, зато возрастало число объятий и прочих сюсюканий. Мужчины болтали со своими собаками несколько меньше, чем женщины, но это могло быть связано с тем, что мужчины острее реагируют на присутствие видеокамеры: возможно, они боялись показаться смешными, разговаривая с собакой. Других существенных различий в поведении мужчин и женщин не выявилось.
В этом чисто наблюдательно-описательном исследовании не было ни контроля, ни большой статистики, никому не отключали никаких генов, не вводили в мозг искусственных вирусов и никого не заставляли светиться зеленым флюоресцирующим белком медузы. Тем не менее авторы считают, что их результаты — серьезный довод в пользу гипотезы о том, что собако-человечий симбиоз изначально был построен на перенесении «родительского» стереотипа поведения на новых четвероногих друзей. Эту гипотезу подтверждают и другие факты. Например, в некоторых традиционных культурах, не затронутых цивилизацией, принято держать массу совершенно бесполезных домашних питомцев, причем во многих случаях с ними обращаются в точности как с детьми, женщины даже кормят их грудью. Может быть, и первые волчата, поселившиеся в жилище палеолитического человека, не выполняли никаких утилитарных функций, и приютили их наши предки не для помощи на охоте и не для охраны пещеры, а лишь для душевного комфорта, для дружбы, для взаимопонимания? Романтическая, но вполне уважаемая многими серьезными психологами гипотеза.
К сказанному в статье можно добавить, что способность переносить на других социальных партнеров стиль поведения, выработанный для общения с детьми, могла сыграть важную роль в эволюции человека разумного. В ходе антропогенеза происходило снижение внутривидовой (и в первую очередь внутрисемейной) агрессии и развитие навыков сотрудничества, мирного решения конфликтов. С этим могло быть связано уменьшение челюстей и зубов, в первую очередь клыков, которые у самцов приматов служат признаком мужской силы и используются в основном в схватках с другими самцами, для устрашения конкурентов и привлечения самок. На ранних этапах эволюции гоминидов клыкастые самцы вышли из моды. Уже у самцов австралопитеков клыки были небольшие, что в сочетании с сильным половым диморфизмом (самцы намного крупнее самок) оценивается антропологами как парадокс. Для приматов с сильным половым диморфизмом характерен патриархат: самец-деспот держит сородичей в повиновении, и непременным атрибутом такого самца являются устрашающие клыки.
|
Известно, что в преобразованиях черепа, происходивших в ходе эволюции человека, присутствовал элемент педоморфоза (сохранение детских признаков в зрелом возрасте): череп человека больше похож на череп детенышей обезьян, чем взрослых животных. «Инфантилизация» была комплексной: относительное увеличение черепной коробки было тесно связано с уменьшением челюстей и зубов. Лобастые и мелкозубые самцы, скорее всего, были менее агрессивны и более рассудительны. Закреплению этих признаков мог способствовать половой отбор, которому удалось «зацепиться» за древний родительский инстинкт — за те нежные чувства, которые млекопитающие испытывают к своим короткоморденьким и лобастеньким детенышам. Всё это, однако, не более чем предположение автора данной заметки, навеянное статьей итальянских психологов.
