Как и у многих пауков, самцы рыболовов Dolomedes tenebrosus намного меньше самок. Как и у многих пауков, после романтического свидания с дамой сердца «мужчина» D. tenebrosus отправляется в мир иной. Казалось бы, ничего удивительного — паучихи сплошь и рядом практикуют супружеский каннибализм.
О столь странном обычае D. tenebrosus рассказывают в журнале Biology Letters исследователи из Университета Небраски в Линкольне (США). Во время брачного ритуала самец выпускает порцию семенной жидкости на специальную паутинную сеточку, с которой затем всасывает её в продолговатые выросты-цимбиумы на концах педипальп. При собственно спаривании самец вводит сперму из цимбиумов в половые пути партнёрши. После чего у него вдруг подкашиваются ноги, его будто парализует, и за пару часов он умирает.
Самка может съесть кавалера, но это, что называется, опционально.
Когда самец набирает сперму в цимбиум на педипальпе, этот вырост заметно увеличивается в размере. При ближайшем рассмотрении оказалось, что после спаривания цимбиум остаётся распухшим, что довольно необычно для пауков. Биологи предположили, что деформация как-то связана со смертью самцов. Выяснилось, что если у пауков других видов случайно происходило то же самое, то и их самцы после такого не выживали, а смерть их была похожа на то, как гибли D. tenebrosus.
Авторы работы полагают, что неизбежное увечье и заставляло самцов D. tenebrosus погибать сразу после спаривания.
Какой физиологический механизм тут работает, лишь предстоит выяснить. Однако с точки зрения эволюции и борьбы за потомство такое самопожертвование объяснимо. Самцы D. tenebrosus предпочитают девственниц, то есть они хотят быть уверенными, что именно их сперма оплодотворит самку. Чтобы ещё больше повысить свои шансы, самцы предлагают самих себя — съев самца, у самки будет достаточно энергии для формирования яиц.
Иными словами, самец провоцирует самку не тянуть с оплодотворением. Видимо, отношения у D. tenebrosus ещё не дошли до той стадии, когда самка попросту съедает кавалера, не особо обращая внимания на то, жив он или уже на паучьих небесах...
