1-ые 5 патриархов РПЦ: святитель Иов, Игнатий, священномученик Гермоген, Филарет и Иоасаф.
Патриарх Никон
Патриарх Иосиф
Патриарх Иоасаф II
Патриарх Питирим
Патриарх Иоаким
Патриарх Адриан
Патриарх Тихон (святитель)
Патриарх Сергий
Патриарх Алексий
Патриарх Пимен
Патриарх Алексий II
С момента образования и в течение многих веков Российская правоверная церковь была одною из митрополий, подведомственных Константинопольскому патриарху.
Как представитель церковной иерархии российский митрополит производил в собственной митрополии власть патриарха Константинопольского и находился под его юрисдикцией. Практически же он являлся главой государственной церкви самостоятельного страны и поэтому обладал большей независимостью по отношению к Константинополю по сопоставлению с другими, подчиненными Царьграду епископами.
Митрополиты, управлявшие землями, населенными русскими (как во времена одного страны, так и во времена раздробленности), обычно, присылались из Константинополя. Они выбирались из тех церковных иерархов, были обычно греками, сербами, болгарами и т. п. и приезжали в Россию, не зная ни языка, ни реалий этой земли. Обычно, это разъяснялось тем, что российское духовенство слабо образовано, плохо ориентируется в богословских вопросах, потому нуждается в помощи просвещенных иноземцев. В свою очередь, российские князья по понятным причинам стремились передать управление митрополией в руки сограждан, российских иерархов.
В первый раз это удалось сделать в ХI веке, когда в 1051 году киевскую кафедру занял 1-ый российский по рождению митрополит Иларион.
Он был рекомендован на эту должность собором российских епископов и утвержден Константинопольским патриархом. Но правилом это не стало – большей частью российской церковью все-же управляли присылаемые из Царьграда греки и только время от времени русскому духовенству удавалось «продвинуть» собственного.
Это было связано к тому же с тем, что российская митрополия числилась «лакомым кусочком» и попасть сюда числилось редчайшей фортуной, потому продвигали, естественно, собственных. Она была одной из самых богатых, если не самой богатой. Недаром же Константинопольский патриарх Иосиф незадолго до Флорентийского собора, предлагая открыть кооперативный с католиками собор не в Италии, а в Константинополе, гласил: «Кто приедет сюда с Запада, тот не будет иметь нужды в нашем вспоможении. Но если б и потребовалось для того до 100 тыщ аспров, можно было бы собрать с епископов. Митрополит Российский один привезет такую сумму».
После татаро-монгольского нашествия ситуация ухудшилась к тому же тем, что российские оказались разбитым народом – часть российских земель попала под власть монгольской Золотой Орды, часть оказалась в Величавом Княжестве Литовском, а еще маленький кусочек – Галиция – отошла Польше. Потому что резиденцией российского митрополита после нашествия стала Москва, литовские и польские властители боялись «московского влияния» на собственных подданных и стремились заполучить собственного, отдельного митрополита. Время от времени им это удавалось (во время ослабления Константинополя митрополитов уже откровенно ставились «по мзде»), были периоды, когда на Руси было два, а то и три митрополита, любой из которых претендовал на верховную власть.
Сразу с усилением Москвы, когда она начала де-факто преобразовываться в независящее правительство, началось и рвение к церковной самостоятельности.
Но де-факто она оформилась только после Флорентийского собора. Напомним, что тогда Византия находилась в отчаянном положении – она растеряла практически все земли и турки стояли чуть не у стенок Константинополя. Греки воззвали за помощью в Европу, к единоверцам-христианам, но католики, воспользовавшись бедственным положением православных, востребовали за ранее урегулировать все разногласия меж 2-мя христианскими конфессиями, и с этой целью был созван Флорентийский собор. От Рф на него выехал грек Исидор, только что назначенный митрополитом Киевским и Русским. Исидор оказался конкретным приверженцем унии (соединения) и после того, как на соборе православные приняли все выдвинутые католиками требования, возвратился в Россию с вестью о том, что западная и восточная ветвь православия слились.
Но в Величавом Княжестве Столичном, где «ересь латинская» всегда числилась ужасным грехом (даже к мусульманам относились с огромным добродушием, чем к католикам), осознания он не отыскал. Экстренно созванный князем Василием Темным собор российских епископов унию решительно отторг, а Исидор был заключен под стражу. Что делать с церковным иерархом настолько высочайшего ранга, никто не осознавал, потому через год Исидору дали возможность бежать, и он ей немедленно пользовался, уйдя через Литву в Италию, где папа римский скоро сделал его епископом.
А российские иерархи, посовещавшись, выбрали митрополитом епископа Рязанского Иону.
Утверждаться в Константинополь Иона не поехал – не у кого было утверждаться.
Императорский трон там занимал подписавший унию Иоанн VIII, а патриарший престол – униат Григорий Мамма. После чего с подчинением Византии было покончено навечно, и российские митрополиты утверждались только собором российских церковных иерархов.
Правда, с независимостью Российской православной церкви совпал и ее раскол. В 1458 в Риме патриарх-униат предназначил в митрополиты Российские Григория, ученика Исидора, который скоро выехал в Киев, ведь на литовские и польские земли власть столичных князей не распространялась. В 1460 году Григорий прислал в Москву посольство и востребовал смещения митрополита Ионы. Последовавший категорический отказ оформил разделение митрополии на Киевскую и Московскую.
В 1453-м Константинополь пал и Византийская Империя навечно пропала с карты мира.
После чего едва-едва обретшее независимость Столичное Королевство оказалось единственной независящей православной державой на планетке.
И пусть византийское духовенство скоро после заключения отвергло флорентийскую унию, авторитет тамошней церкви и доверие к ней на Руси были значительно подорваны. Российские архиереи даже постановили в 1480 году не принимать греков на епископские кафедры.
Невзирая на то, что практически Российская церковь обрела полную независимость, согласно канонам старой церкви юридически оформить ее самостоятельность было нереально – патриарх мог быть исключительно в независящей стране. И хотя Величавое Княжество Столичное было, на самом деле, независящим со времен стояния на Угре при Иване III, официально суверенитет не был оформлен. Только когда в 1547-м по византийскому ритуалу был венчан на королевство его внук Иван IV, будущий Суровый, пропало последнее формальное препятствие.
Патриаршество было введено в царствование отпрыска Ивана IV – Федора Ивановича.
Случилось это так. В 1586-м в Москву приехал патриарх Антиохийский Иоаким. Приехал просить средств на нужды оказавшихся «под туркой» единоверцев (восточных патриархов тогда уже чуть ли не в глаза обзывали «побирушками»). Решив этим пользоваться, правитель (а поточнее – управлявший за него Борис Годунов) заявил, что желает устроить в Москве «превысочайший престол патриарший». Патриарх Иоаким вызвался урегулировать все вопросы с другими патриархами (по каноническим правилам при учреждении нового патриархата нужно роль всех восточных патриархов).
Через два года в Россию прибыл патриарх Константинопольский Иеремия. Все ждали, что он привез с собой постановление вселенского собора об учреждении патриаршества в российском государстве. Но гость, как скоро выяснилось, не достаточно того, что приехал «пустым», так к тому же откровенно вытягивал средств, отказываясь благословить учреждение столичного патриаршего престола. Осознав, что принимать безденежных восточных иерархов можно до бесконечности, Иеремии поставили жесткие условия – его не выпустят из Рф, пока не построит на патриарший престол тогдашнего митрополита Иова. А согласие других патриархов, дескать, можно и задним числом оформить.
Так и случилось
26 января 1589 года Иеремия утвердил Иова патриархом, а через два года Москва получила грамоту за подписью 3-х патриархов, 42 митрополитов и 20 епископов, утверждавшую патриаршество в Рф.
Правда, и тут малость надули – согласно договоренности, столичный патриарх был должен занимать третье место, после Константинопольского и Александрийского патриархатов, но в грамоте ему дали только 5-ое.
Наша родина получила патриаршество, и с этого момента обряд поставления в сан патриарха Столичного совершался в Успенском соборе Столичного кремля. Порядок поставления был последующим. От имени царя либо блюстителя патриаршего престола рассылались грамоты погибели святителя к высшим церковным иерархам и игуменам больших монастырей. В назначенный денек приглашенные являлись в Кремль в Золотую палату и правитель открывал собор. Патриарха избирали средством жребия: правитель называл 6 кандидатов, бумажки с их именами обливались воском, опечатывались королевской печатью и отсылались в церковь, где заседал собор. Жребии укладывали на панагию (нагрудная иконка Божьей Мамы) погибшего патриарха и вынимали по очереди, пока не оставался один. Его нераспечатанным вручали царю, который и называл имя нового патриарха.
Первому патриарху, Ионе (патриарх с 1589 по 1607 год), выпала незавидная судьба. В Рф началась ужасная поруха – Смутное время. Патриарх твердо выступил против Лжедмитрия Первого и кинул его анафеме. Захватив власть, Лжедмитрий сдвинул Иова и выслал его в Старицу, где тот скоро и погиб. Не дожидаясь его погибели, Лжедмитрий без помощи других провозгласил нового патриарха – архиепископа Рязанского Игнатия, грека, ранее занимавшего кафедру на Кипре.
Игнатия РПЦ патриархом не признает, после свержения Лжедмитрия он был лишен сана и сослан в Чудов монастырь.
Вторым патриархом был избран Гермоген (1606–1612) , прошлый митрополитом в Казани. Его патриаршество пришлось на Смутное время, и судьбу тоже не назовешь завидной – он был захвачен вошедшими в Москву поляками, которые заточили его в Чудовом монастыре, где уморили голодом.
С момента погибели Гермогена в течение 7 лет Российская церковь оставалась без патриарха. И только по окончании Смутного времени был избран новый. Им стал вернувшийся из польского плена митрополит Филарет (1619–1634) , отец не так давно избранного царя Миши Романова. Это был чуть не наивысший взлет патриаршей власти. Филарет, в миру вельможа Федор Никитич Романов, представитель одной из знатнейших фамилий страны, сейчас ставшей королевской, был муниципальным деятелем божьей милостью – не напрасно же его когда-то против воли постриг в монахи опасавшийся конкуренции Борис Годунов. Он и был фактическим правителем страны 1-ые годы царствования Миши Романова, конкретно он вытаскивал страну из ужасных последствий Смуты.
Даже титул у него был тот же, что и у царя – «Великий государь».
Последующие два патриарха – Иоасаф (1634–1640) и Иосиф (1640–1652) – были куда наименее видными фигурами, не занимали настолько высочайшего положения и не носили титула величавого сударя. Но вот шестым русским патриархом стал Никон (1652–1666) – одна из самых броский фигур на этом посту. Человек, сделавший невообразимую карьеру (от отпрыска мордовского крестьянина до величавого сударя русского, он и свои именитые реформы сумел провести только поэтому, что сумел сосредоточить в собственных руках власть, чуть не превышавшую королевскую). Вот это, вне сомнения, был пик воздействия патриархов на судьбу страны. И конкретно этим Никон чуть не сгубил патриаршество как явление. Правитель Алексей Тишайший, не хотя делиться властью (на самом деле – уступать ее патриарху), закончил слушаться Никона. В отместку тот демонстративно объявил о том, что оставляет патриаршество, и в 1658 удалился в Новый Иерусалим, рассчитывая, что его здесь же призовут назад.
Не позвали.
А когда тот в 1664-м попробовал возвратиться в Москву – не пустили. А в 1666 году Архиерейский собор, на котором присутствовали Антиохийский и Иерусалимский патриархи, низложил Никона, лишив его патриаршества. Это единственный патриарх в нашей истории, легитимным образом отправленный «в отставку». Но сила харизмы этого человека была настолько велика, что когда в 1681 году новый правитель Федор Алексеевич разрешил сосланному в Кирилло-Белозерский монастырь Никону возвратиться в Москву, попутно начались переговоры и о способности его восстановления в прежнем святейшем достоинстве. Но, как досадно бы это не звучало, по дороге в Москву прошлый патриарх Никон скончался.
Хотя следующие патриархи Иоасаф II (1667–1673), Питирим (1673), Иоаким (1673–1690) и Адриан (1690–1700) не обладали и сотой толикой никоновской власти, королевская власть не могла не держать в голове, как она в одночасье чуть не осталась не у дел. Патриархов стали страшиться, и чуть последующий правитель, Петр Алексеевич, вошел в силу, он устранил патриаршество.
После погибели Адриана Петр поначалу самолично поставил во главе церкви рязанского митрополита Стефана Яворского с титулом местоблюстителя патриаршего престола. А скоро после чего поменял патриарха Духовной коллегией (Святейший правительствующий синод) во главе с обер-прокурором — светским бюрократом, назначаемым царем и ответственным перед предержащей властью. Церковь практически растеряла самостоятельность и стала одним из муниципальных департаментов, находившихся под неусыпным контролем властей.
Два века с излишним Священный синод оставался высшим церковным и правительственным учреждением в Рф.
Дискуссии о восстановлении патриаршества не стихали никогда, но в особенности усилились в царствование Николая II – с неуклонным падением авторитета церкви в очах народа было надо что-то делать. Но Николай, славный тем, что все самые насущные вопросы предпочитал не решать, а откладывать на позже, повел себя обычным образом – всячески затягивал требуемый иерархами и паствой созыв Священного собора. В конечном итоге он собрался только после Февральской революции, когда Святейший синод обратился к архипастырям и пастырям Рф с посланием, где говорилось, что при изменившемся муниципальном строе «Российская правоверная церковь не может уже оставаться при тех порядках, которые отжили свое время». Поместный собор 1917–1918 годов открылся в праздничек Успения Богородицы и был более длительным в истории Российской церкви. На нем и было восстановлено патриаршество, и одиннадцатым русским патриархом стал Тихон (Белавин) (1917–1925) .
На долю этого человека, пришедшего на пост митрополита Столичного с должности архиепископа Алеутского и Американского, досталась, пожалуй, самая тяжелая толика.
В чем либо 1-ый избранный после долгого перерыва патриарх повторил судьбу первого российского патриарха Ионы. Фактически сразу после избрания – Величавая смута. У Тихона вообщем разрыва-то фактически нет – старец Зосимовской пустыни Алексий в храме Христа Спасателя вытащил жребий, на котором было имя Тихона 5 ноября 1917 года, через один день после того, как вооруженные отряды большевиков совсем захватили Москву. Иона был сдвинут самозванцем, Тихона также не раз заставляли к отказу от патриаршества, на его жизнь не один раз покушались. Главным направлением деятельности нового патриарха стал поиск путей хоть какого-то урегулирования отношений меж церковью и новообразованным русским государством.
После его погибели о выборах нового патриарха не могло быть и речи – священников преднамеренно преследовали по всей стране.
Не следует забывать и о движении «обновленцев» – движения в РПЦ, появившегося после Февральской революции, требовавшего обновления церкви, демократизации управления и модернизации богослужения. Это выступавшее против управления церковью патриархом Тихоном, заявлявшее о полной поддержке нового режима и проводимых им преобразований движение с 1922 по 1927 год было единственной официально признаваемой муниципальными властями РСФСР православной церковной организацией, воспользовалось признанием других поместных церквей.
Все местоблюстители, назначенные Тихоном, арестовывались и ссылались, и потому в конце 1925 года в качестве временного заместителя патриаршего местоблюстителя был утвержден митрополит Сергий (Страгородский). Через год Сергий был арестован, а освобожденный весной 1927 года образовал временный синод и совместно с ним опубликовал 29 июля в газете «Известия» декларацию, в какой призвал всех православных быть законопослушными «гражданами Русского Союза» и, «оставив свои политические симпатии дома, приносить в церковь только веру».
Эта самая декларация была главным препятствием объединения с Российской православной церковью за границей –«зарубежники» трактовали «сергианство» как «ересь конформизма».
Но конкретно «конформиста» Сергия (совместно с митрополитами Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем)), а не услужливых обновленцев 4 декабря 1943 года принял у себя Сталин.
Может быть, поэтому, что в 1941-м, в 1-ый же денек войны, митрополит Сергий написал послание к собственной пастве, в каком благословил верующих на защиту родины и призвал всех помогать делу обороны страны. Конкретно на этой встрече митрополит Сергий сказал о желании церкви созвать собор для избрания патриарха, на что глава правительства ответил, что с его стороны препятствий не будет.
Собор епископов состоялся в Москве 8 сентября 1943-го, а 12 сентября совершилась интронизация новоизбранного патриарха Сергия. С этого началось возрождение РПЦ, «обновленцы» дружно принялись вливаться в состав узаконенного Столичного патриархата.
Правда, патриархом Сергию пришлось быть недолго – 14 мая 1944 года он скончался.
Его преемники – Алексий I (Симанский) (1945–1970) и Пимен (Извеков) (1970–1990) – занимались упорядочиванием отношений церкви и русского страны, восстанавливали отношения Российской православной церкви с другими автокефальными церквами, возобновляли издательскую и образовательную деятельность Столичной патриархии.
Это, естественно, было нелегко, но жребий пятнадцатого патриарха – Алексия II (Ридигера) (1990–2008) – оказался куда тяжелее. Ему пришлось поновой выстраивать дела с новейшей, кардинально изменившейся властью, возрождать тыщи новых храмов и монастырей, разбираться с религиозными смутами (расколы на Украине, в Молдавии и Эстонии), обострением православно-католических отношений, кое-чем отвечать на беспримерную активизацию деятельности разных сект.
Сейчас Алексия II не стало. Весь православный (и не только лишь) мир ожидает – кто же будет шестнадцатым.
ФОТО: Wikipedia, hronos.ru, ИТАР-ТАСС
