В 2003 году в «Американском журнальчике генетики человека» были размещены результаты, приобретенные группой ученых, которые изучили ДНК 2 000 человек из различных уголков Евразии. К их изумлению, оказалось, что набор Y-хромосом у многих обследованных так близок, что их можно причислить к одной семье. По примерным подсчетам, к этой «семье» принадлежат на данный момент шестнадцать миллионов человек — от Каспийского моря до Тихого океана. Разъяснить схожий парадокс может только общий предок, живший кое-где на рубеже XII—XIII веков и рассеявший по половине Евразии неописуемой силы генетический материал. Биологи сделали вывод, что более возможный кандидат на роль «праотца» нашего материка — владелец огромного количества жен и наложниц, создатель империи, которая точно соответствует «территории общего гена», Чингисхан.
Хан ханов
Татарская империя и ее основоположник неделимы, как будто партия и Ленин. Осознать, как одинокий «степной волк» стал одним из самых могущественных деспотов в истории, — означает разгадать секрет маленького бродячего племени, которое в кратчайшие сроки, «непонятно почему», вдруг возвысилось до положения владельцев полумира.
Осенью 1206 года — года Тигра (либо Барса) — около истоков реки Онон в Восточной Монголии вышло одно из поворотных событий в мировой истории. Тут состоялся большой курултай — праздничное собрание степной знати. «Люди, живущие за войлочными стенами» объявили своим Ханом ханов, каганом, вождя 1-го из племен, Темучина, который получил тронное имя-титул Чингисхан.
«Все князья собрались, поставили золотой трон, посадили хана на него, положили клинок перед ним и произнесли: «Мы хотим, мы просим, мы приказываем, чтоб ты властвовал над всеми нами». И он произнес им: «Если вы желаете, чтоб я царил над вами, то готов ли любой из вас делать то, что я прикажу, приходить, когда бы я ни позвал, идти туда, куда я пошлю, предать погибели всякого, кого я прикажу?» Они отвечали, что готовы. Тогда он произнес им: «Мой приказ будет мой меч»... Позже посадили его на кусочек войлока, говоря: «Смотри ввысь на небо и узнай Бога, и смотри вниз и узреешь войлок, на котором сидишь. Если ты будешь отлично править, будешь щедр и справедлив... то весь мир преклонится перед твоим правлением и Господь отправит для тебя все, что ты пожелаешь в сердечко твоем. Но если ты будешь делать неприятное, то будешь несчастен, отвержен и беден так, что даже войлок, на котором ты сидишь, не будет оставлен тебе». После чего они посадили супругу хана рядом с ним на войлок, подняли их обоих ввысь... и объявили: «Император и императрица всех монгол».
Так польский монах Бенедикт, спутник дипломата-францисканца Джованни Плано Карпини, обрисовал церемонию возведения в ханы внука Чингиса, Гуюк-хана, в 1246 году. Она, вероятнее всего, копировала церемонию сорокалетней давности.
После провозглашения кагана-императора над собраниием было поднято девятибунчужное белоснежное знамя «сульдэ»: вокруг высочайшего древка с белоснежным конским хвостом «выстроилось» восемь бунчуков пониже. Ранее оно числилось родовым штандартом («онгоном») хана Темучина, сейчас же стало эмблемой родившейся минутку вспять общемонгольской цивилизации и державы. В прошедшее ушел умеренный глава рода Борджигинов — на мировой арене появился величайший сборщик земель. Сзади остались два десятилетия межплеменных усобиц. Впереди лежало завоевание Евразии.
Заветное сказание
Нам очень подфартило, что восхождение Чингисхана и образование татарского страны описаны в так именуемой «Тайной истории» монголов (мне больше нравится другой перевод наименования этой книжки — «Сокровенное сказание»). В отличие от «Юаньши», официальной истории татарской династии Юань на китайском троне, она много веков оставалась спрятанной в Потаенном архиве императорской библиотеки в Пекине. Текст этот был открыт для европейцев исключительно в XIX веке русским иеромонахом Палладием (в миру Кафаровым) и стал одним из главных источников сведений о монголах и Чингисхане. Споры о его датировке идут до сего времени, но на данный момент многие ученые склоняются к тому, что «Сокровенное сказание» написано в 1228 году, во время курултая по случаю избрания преемника Чингисхана, и только одна глава дописана позже
Представьте для себя степь, заполненную кибитками, юртами, тыщами лошадок. У ночных костров собрались вояки во главе с ханами из рода Чингиса, прибывшие на аристократический съезд со всех концов татарской империи. Письменность сударь ввел у собственных подданных только два десятилетия вспять, сам же он ни писать, ни читать так и не научился. Культура устной речи была высока, и поэтому «Сокровенное сказание» припоминает застывшие в письменном слове дискуссии у этих костров. Как будто кто-то идет по лагерю и слышит голоса: тут сказитель поет геройскую поэму о молодом Темучине: «В его взоре — огнь, а лицо — как заря», там шаман ведает историю протцов татарского народа, ведущего начало от волка и самки оленя, а тут, перебивая друг дружку, ветераны вспоминают набеги. Проза и поэзия, калоритные слухи и сухой язык боевых донесений соединились в хронике в уникальный Глас Времени. Из нее мы знаем даже, что властитель полумира в детстве страшился собак… Сейчас он уже год как погиб, но еще живые товарищи молодости Темучина, свидетели его побед и поражений. Живо поколение степняков, для которого Чингисхан сразу был и богом, и знакомым человеком: родственником, соратником, другом, а для многих — противником-победителем.
Одержимый изгой
«Темучин» по-монгольски значит «кузнец». Своим прозванием величайший из героев Степи должен противнику, как это нередко бывало у народов, ценивших воинскую доблесть и веривших в то, что с именованием от сильного противника к ребенку перейдет часть его силы. Отец Чингисхана, Есугэй-багатур, «окрестил» новорожденного в честь плененного им монгольского вояки Темуджина-Угэ. Но этого не достаточно: заглавие неприятельского племени соединилось с именованием народа Темучина.
В X—XII веках татары захватили положение самого могущественного племенного объединения в Степи. Логично, что во время похода «к последнему морю» Батыя, в армии которого было много татар, это наименование распространилось на все народы Чингисхановой империи: европейцы называли ужасных вторженцев монголотатарами, просто татарами либо тартарами. На самом же деле, татары много лет были злейшими неприятелями монголов. В «Сокровенном сказании» сам правитель именует их «палачами наших дедов-отцов». Конкретно они обманом захватили деда Темучина, Амбагай-хана, в плен и выдали чжурчжэням, которые тогда обладали Северным Китаем, те же кинули его в Пекине зазорной погибели — прибили гвоздями к «деревянному ослу». Отца, пользующегося популярностью у номадов удальца, татары отравили, когда небольшому Темучину исполнилось восемь лет. Власть в Степи всегда держалась лишь на авторитете вождя. После смерти Есугэя его родичи и вассалы ушли к другому нойону и покинули его супругу Оэлун с детками мал мала меньше. «Нет у нас друзей, не считая собственных теней». У семьи не осталось ничего, не считая мемуаров о величавых праотцах: пропитание добывали охотой на сурков, собиранием съедобных кореньев и ловлей рыбы. В довершение всех бед бывшие союзники тайчжиуты напали на лагерь и увели Темучина в рабство, боясь мести отпрыска Есугэй-багатура, когда мальчишка подрастет.
«Только стальные люди не поддаются отчаянию в таких обстоятельствах и стремятся к финишному торжеству даже с малым шансом на фуррор. Темучин оказался таким человеком», — писал историк Жора Вернадский. Ударив стражника древесной колодкой раба, Темучин сделал дерзкий побег из плена. Видимо, этот фуррор и посодействовал ему совсем уверовать в свою избранность Нескончаемым Голубым Небом, которому поклонялось большая часть степняков, для величавой судьбы. Ведь, по правде, недаром его род всходит к матери-прародительнице Алан-Гоа, зачавшей отпрыска от светловолосого, голубоглазого незнакомца, сиявшего неземным светом. Но не достаточно того, что Темучин уверовал в себя, — этой верой он смог заразить поначалу собственных братьев и друзей, позже род Борджигинов, потом племя монголов и, в конце концов, всех людей Степи. Величавое назначение оправдывало все: убийство сводного брата, не признававшего первенства тринадцатилетнего «мальца», бегство без боя во время набега племени меркитов, когда будущий хан бросил на произвол судьбы свою супругу Бортэ, здесь же изнасилованную неприятелями.
Властолюбец
Итак, для заслуги цели все средства неплохи. Соболья доха — приданое той злосчастной Бортэ, единственная ценная вещь в семье, открывает Темучину доступ к особе Тогрул-хана, влиятельного властелина племени кераитов. Получив обеспеченный подарок, тот вспомнил, что когда-то был побратимом — «андой» с Есугэй-багатуром и взялся посодействовать его отпрыску возвратить «законную» власть над монголами. «За соболью доху отплачу, Твой разбитый люд сколочу. Соберу, ворочу! За соболью доху отплачу, Разбежавшийся народ ворочу, Полным счетом вручу». Так дорогая шуба положила начало одной из самых неописуемых политических карьер в истории. При помощи Тогрул-хана и собственного собственного анды Джамухи Темучин возвращает отцовское наследие, наказывает меркитов и зарабатывает авторитет везучего вождя. 1-ый шаг на пути к верховной власти изготовлен.
Но юному вассалу Тогрулхана этого, естественно, не достаточно, и он упрямо пробивается далее наверх. Прямо за меркитами разгромлены татары. Позже настает черед предателей-тайчжиутов. Темучин кропотливо подбирает соратников, ценит дружбу и друзей, но стоит кому-нибудь из их кинуть тень сомнения на его право первенства, как юный хан, не колеблясь, поворачивает орудие против их. Не избегает этой участи ни «названый брат» Джамуха, ни «названый отец» Тогрул-хан, получивший к тому времени от чжурчжэней, правивших в Северном Китае, знатный титул «Ван» — князь. В Степи разгорается война меж племенными союзами, жар которой практически опаляет нас со страничек «Сокровенного сказания». В войне этой счастье переменно: вчерашний фаворит, за спиной которого многомилионная армия, вдруг оказывается в одиночестве. Одна беда, один набег противника, и все висит на волоске. Пленных или включают в собственное войско, или казнят — середины нет. Самым томным периодом в собственной военно-политической карьере Чингисхан считал конкретно 20 лет «собирания Степи», когда ему пришлось провести 10-ки схваток, а совсем не именитые завоевательные походы в Китай и Среднюю Азию.
Темучин не раз вытерпел беды. При первом столкновении с Джамухой тот нанес ему поражение и, как вспоминал позже сам Чингисхан, «загнал меня в Цзереново ущелье и навел тогда на меня ужас». В 1201 году в битве у урочища Койтен стрела попала Темучину в шейную артерию. Жестокое схватка закончила ночь, и в путанице раненый остался всего с несколькими телохранителями. Никто не знал, кто фаворит. Товарищ молодости, некто Джэлмэ, тогда всю ночь отсасывал «дурную кровь» у потерявшего сознание предводителя, а позже пробрался во неприятельский стан, где украл кумыс, чтоб напоить его. Днем неприятели, окутанные неожиданной и не поддающейся объяснению паникой, отступили, так и не узнав, что могли с легкостью поменять ход всей мировой истории.
В отличие от профессионального предводителя Джамухи и хитрецкого лиса степной политики Тогрул-Ван-хана, в отличие от иных современных ему деятелей Чингисхан обладал свойствами величавого муниципального супруга. Как позднее Петр I, хан монголов не предавался отчаянию при разгромах, но извлекал из каждого ценный урок. К примеру, чтоб более не оказаться захваченным врасплох, как когда-то при набеге меркитов, он сделал особое подразделение, которое круглые сутки охраняло лагерь. Но что еще важнее, заместо того чтоб отлично играть по старенькым правилам, Темучин вводил новые.
Этот кузнец ковал новейшую мораль Степи. Выше родовых усобиц, выше права свободно выбирать сюзерена и покидать его в случае обиды либо перемены военного счастья, стала верность Верховному вождю. Вот к победителю приводят храбреца Хадах-багатура, который посодействовал улизнуть Ван-хану, прикрыв его отход. Темучин гласит: «Разве не реальный муж-воин тот, кто не мог покинуть собственного природного сударя, кто сражался для того, чтоб дать ему возможность налегке уйти и спасти свою жизнь? Это — человек, достойный дружбы». А вот что услышали предатели, выдавшие Джамуху: «Мыслимо ли бросить в живых тех людей, которые подняли руку на собственного природного хана? И кому нужна дружба схожих людей? Истребить даже до семени их!»
Тайчжиут Джэбэ только после окончательного поражения собственного племени сам пришел к будущему собственному покровителю и признался, что у Койтена конкретно его стрела чуть не уничтожила хана. «Подлинный неприятель всегда таит про себя свое душегубство и свою враждебность… А этот сам себя выдает с головой. Он достоин быть товарищем», — гласит Темучин и приближает грозного и прямого вояки. Джэбэ-нойон становится «верным псом» Чингисхана и одним из величайших «генералов» империи. Конкретно он совместно с знаменитым Субэдэй-багатуром совершит беспримерный кавалерийский рейд от Хорезма через Персию и Кавказ до донских степей, где их разведывательный корпус разобьет на реке Калке объединенную русско-половецкую армию.
Но еще выше верности и благородства Темучин ставит личную преданность для себя самому, избраннику Неба. Ни один из товарищей юношества либо просто людей, оказавших ему услугу в трудные годы, не забыт. Два табунщика, спасшие его от Ван-хановой ловушки, осыпаны невиданными почестями, прямо до разрешения их семьям брать всю захваченную ими в походах добычу для себя, а не отдавать в «общий котел». С другой стороны — никакого кумовства и поблажек родственникам. К тем, в ком течет общая кровь с Темучином, он даже в особенности строг (как, вобщем, и к для себя самому). Стоит его сводному брату и известному вояке Белгутаю проболтаться о готовящемся всекрете геноциде татар, как Темучин навечно лишает его права учавствовать в военных советах.
Номады, таким макаром, лицезрели: харизматичный «избранник Неба» — самый близкий друг, наилучший покровитель и вождь, чем их ханы. Он готов принять и оценить верную службу и мудрейший совет, рассудителен и щедр. Жесток, естественно, но кто посреди их мягок? Равномерно Степь поняла, что заместо зыбучего равновесия враждующих племен Темучин несет прибыльное всем объединение под жесткой властью.
Естественно, ошибочно было бы представлять Чингисхана «правильным царем» из сказок, радеющим только о благе народа. Власть была его страстью, доставляла ему жгучее удовольствие. Персидский историк Рашид-ад-Дин оставил описание разговора «императора» о счастье со своими военачальниками. Те единодушно решили, что высшее удовольствие — охотясь, скакать по вешней травке на быстром скакуне. Чингисхан не согласился: «Высшее удовольствие человека состоит в победе: одолеть противников, преследовать их, лишить их имущества, вынудить любящих их плакать, скакать на их жеребцах, обымать их дочерей и жен». Не правда ли, припоминает сталинское: «Высшее удовольствие в жизни — это зорко наметить неприятеля, кропотливо все приготовить, бесчеловечно отомстить, а потом пойти спать»?
И Темучин услаждался победами. Один за одним были сокрушены четыре огромнейших монголоязычных племенных союза: татар, меркитов, кераитов и найманов. В конце концов, на курултае 1206 года, назвавшись Чингисханом, свежеиспеченный «император» назначил создание единой степной цивилизации, которая приняла имя его племени — монголы.
По поводу значения имени-титула «Чингисхан» все еще идут споры. Одни считают, что оно происходит от тюркского «денгиз» — море и, как следует, значит нечто вроде «безграничный, как море». Другие выводят его из китайского «чжэнь» — верный, настоящий, другими словами «подлинный хан». Третьи лицезреют в нем ойратское «чингис» — крепкий, сильный. Самую необычную трактовку отдал историк Еренджен Хара-Даван. Он считал, что это слово обозначало в древнемонгольском сочетание духовной и физической мощи правителя. Но после погибели Чингисхана оно стало табуированным и, естественно, скоро забылось. В любом случае новое имя символически подводило черту под временем смут и означало рождение империи и перевоплощение ее правителя в неограниченного властителя.
Законодатель
На курултае 1206 года Чингисхан заложил базы нового страны. Сформулированы они были в виде одного для всех правительского сборника законов — Величавой Ясы. Сначала, исходя из тысячелетнего опыта номадов, реформировалось войско. Как успешно выразился историк Миша Геллер: «Кочевое правительство представляло собой армию на марше». К действовавшей и ранее системе организации по десяткам, соткам и тыщам добавилось самое массивное подразделение — десятитысячный тумен, либо, по-русски, «тьма». Всех командиров тыщ — а их оказалось в татарском воинстве девяносто 5 — Чингисхан провозгласил лично, и они поименно перечислены в «Сокровенном сказании». Все «офицеры», начиная с сотника, повсевременно съезжались на «курсы переподготовки» у самого главнокомандующего, «приходят услышать наши мысли», — как гласит Яса.
В отличие от рыцарских армий, где на 1-ое место ставилась личная доблесть, Чингисхан главнее всего ценил в собственных командирах свойства осмотрительных полководцев, знающих способности собственных войск. «Путь и работа по слабейшему из вас», — гласил он, предвосхищая современную «армейскую мудрость»: «Взвод прибегает по последнему». И не доверил, к примеру, командование большим корпусом самому наилучшему собственному бойцу и родственнику Исункэбагатуру, считая, что тот утомит воинов, потому что сам не знает ни жажды, ни вялости.
Согласно той же Ясе, вояки не имели права покидать места службы без приказа не только лишь во время войны, да и мира, когда они занимались хозяйством. Практически вводился принцип универсальной службы, когда вне зависимости от знатности и богатства всем приходилось работать на правительство. Некомпетентность командира либо бюрократа немедля вела к его смещению, невзирая на прежние награды, на родовитость. Служба и стальная дисциплина сверху донизу уравняли монголов и сцепили их в один большой кулак.
Важным решением стало также образование специального элитного тумена — десятитысячного ханского «кешика». За длительное время до Наполеона, использовавшего тот же принцип, Чингисхан отбирал для собственной «гвардии» наилучших боец и «офицеров» из обыденных частей, и таким макаром она представляла всю армию (автоматом «кешиктенами» становились только сыновья сотников и тысяцких). Во время боя эти наилучшие из наилучших оставались в стратегическом резерве под командованием самого «императора». Это, в свою очередь, позволяло гвардии, сберегая силы, служить школой командиров. Каждого «гвардейца» учили управлять хоть каким подразделением татарского войска, не считая тумена. Дальше, любимчики Чингисхана, подобно петровским семеновцам и преображенцам, исполняли не только лишь особенные военно-дипломатические, да и административные поручения собственного сударя. Он поставил обычного кешиктена по положению выше армейского тысяцкого. «Гвардейцы»-сыновья общевойсковых командиров были всем должны Чингисхану и ревниво наблюдали за лояльностью собственных отцов. Новый порядок в Степи получил существеннейшую опору.
Охотник
Особенный статус об охоте в Ясе закреплял ее ведомую роль в подготовке армии. Облавы больше походили не на спортивные утехи, а на превосходные маневры. Тут отрабатывался основной тактический прием монголов — огромное кольцо. Лазутчики отслеживали животных, и на базе их инфы зимой кавалерия загоняла все живое на местности площадью несколько тыщ квадратных км. Охотники имели армейскую компанию: центр, фланги. Командиры управляли сотками и тыщами, как в реальном бою. Ханская ставка размещалась за пределами огромного круга, который сужался в течение 3-х месяцев. Когда животные оказывались в самом центре, его ограждали веревками, после этого проводился кропотливый разбор — виноватые в том, что часть дичи ушла, сердито наказывались. Позже Величавый хан въезжал в круг, заполненный ревущей биомассой, где волки перемешались с одичавшими ишаками, и выпускал первую стрелу. За ним, строго по рангам, стреляли члены «императорской» фамилии, «гвардейцы», армейские командиры и, в конце концов, обыкновенные вояки. После нескольких дней бойни к хану с просьбой помиловать зверье обращалась депутация стариков, и уцелевших выпускали на волю. Туши убитых делились согласно старому обычаю меж всеми участниками ловитвы. После чего Верховный охотник объявлял очередной урок военного дела законченным.
Семьянин
Равноважным армии муниципальным институтом, согласно Ясе, была «императорская» семья. Все чингизиды, либо «Золотой род», как их стали позже именовать, автоматом получали наделы. При этом имелись в виду не только лишь земляные места для кочевий, да и подчиненные роды со стадами. Ставки монарших родственников — орды стали реальными бродячими городками и подвижными опорными пт империи в обширной Степи. Местности их кочевки представляли собой военные окрестность, где, в эталоне, любая сотка населения давала десяток воинов с лошадьми, тыща — сотку и т.д.. Больше всех на курултае 1206 года получила мама Чингисхана, Оэлун, — 10 000 юрт. Вобщем, окончательный контроль и право перераспределения всегда оставались за царем. Не считая того, раз в год все чингизиды должны были собираться совместно с приданными им высшими командирами и свидетельствовать, что никто из их не нарушил Ясу. Виноватый низлагался и подвергался незамедлительной экзекуции.
Сама имперская мысль основывалась на избранности Чингисханова рода. Вечное Небо возложило на него обязанность установить на Земле справедливое правление. Первым шагом была, фактически, Монголия, далее — весь мир. В Ясе прямо говорится, что хоть какой люд, не подчинившийся Величавому хану, рассматривается как восставший. Все цивилизации Вселенной de jure уже объявлялись подданными вселенской державы, даже если они об этом еще не подозревают. То, что мы на данный момент считаем их экспансией, сами сподвижники Темучина считали не только лишь своим естественным правом, да и обязанностью. Яса предписывает направлять к «мятежникам» послов со словами: «Если вы добровольно сдадитесь, то отыщите покой, но если сопротивляетесь — что можем мы знать? Вечное Небо знает, что случится с вами»… Хоть какой вред, причиненный ханским «дипломатам», а тем паче их убийство безжалостно карались позже монголами, так как это был 1-ый символ: «восставшие» противны высшей силе и недостойны жить «в мире и покое».
Так Чингисхан стал для монголов и пророком, и Божественным Орудием для установления порядка на Земле. А для всех других людей — Бичом Божьим.
Яса
Она обхватывала все стороны жизни империи. Письменность на базе уйгурского алфавита, взятая монголами по велению Чингисхана у побежденных найманов, позволила записать этот сначало устный свод правил. Наследники Величавого хана верили в волшебную силу Ясы и скрывали «священную книгу» от всяких иноземцев, покоренных либо до поры свободных. Числилось, что она приносит победу в битве. Полный текст до нас, к огорчению, не дошел, но упоминание многих положений Ясы в трудах старых историков позволяет осознать ее сущность.
Не считая уложений об армии и охоте в ней имелись уголовные и налоговые статьи, также пункты, касающиеся коммерческого права и штатские законы. Хотя за некие злодеяния назначались удары плетью либо штраф, главным наказанием оставалась смертная казнь. Убивали даже негоциантов, если они три раза брали продукт в долг, а позже объявляли себя банкротами.
Философия Ясы — поддержание мира и порядка методом физического ликвидирования всех нарушителей. Этой цели служил Высший Трибунал, во главе которого Чингисхан поставил сводного брата Шиги-Кутуху, известного собственной неподкупностью. Он первым посреди монголов освоил письменность и считается составителем «Сокровенного сказания».
Не считая суда Чингисхан организовал и другие полезные новинки.
Скажем, конные станции — «ямы», где путешественники получали новых лошадок. Правительственные гонцы, зарубежные послы и негоцианты воспользовались ими безвозмездно. Почта мчалась по степи со скоростью поезда (у правительского курьера к тому же к поясу были подвешены колокольчики, чтоб его слышали на последующей станции и заблаговременно готовили свежайшего гонца в «эстафете»).
Регламентировался и выбор невест для элиты общества. Все татарские семьи обязывались присылать женщин на каждогодние «конкурсы красоты», где луноликие девы имели шанс получить в супруги хана и князя ханской крови.
Но Чингисхан был мудрейшим законодателем и рядом с правилами предугадал исключения.
К примеру, налоговое законодательство Ясы при жесткой системе взимания дани в казну допускало освобождение от всех повинностей служителей всех культов, также классных ювелиров и живописцев. Они должны были молиться за Величавого хана и прославлять его своим искусством.
Яса вообщем провозглашала невиданную по тем временам веротерпимость. Сам поклонявшийся Нескончаемому Голубому Небу, Чингисхан ни в коей мере не навязывал свою веру подданным, посреди которых встречались и христиане-несториане, и буддисты, и мусульмане. Но все таки одно религиозное убеждение было непременно для всех обитателей империи — вера в божественную суть самого сударя. По словам персидского историка конца XIII — начала XIV века Рашид ад-Дина, для монголов «Чингис был Богом Созвездия Планет, монархом Земли и Времени, и все татарские роды и племена стали его рабами и слугами». Российского князя Миши Черниговского уничтожили за то, что он отказался пройти очищение огнем, поклониться действующему хану и статуе Чингисхана. Большее грех в очах монголов тяжело представить.
Хронология
Ок. 1162 года — родился Темучин, будущий Чингисхан
1202 год — Темучин с Ван-ханом вступают в конфронтацию с племенем татар
1206 год – Темучин захватывает власть, соединяет воединыжды все татарские племена и воспринимает на курултае имя-титул Чингисхан. Обнародование Ясы
1207—1211 годы — подчинение народов Сибири и Восточного Туркестана: бурятов, якутов, ойратов, киргизов, уйгуров; предприняты походы против тангутского страны Си-Ся (совсем разгромлено к 1227-му)
Григорий Козлов
