Оперативный приказ А. Гитлера № 6 от 15 апреля 1943 года
В феврале—марте 1943 года группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна смогла нанести тяжелое поражение войскам Воронежского и Юго-Западного фронтов и отбить Харьков.
В итоге русскому командованию пришлось перейти к жесткой обороне, хотя приостановить германцев удалось исключительно в конце марта. Наступила оперативная пауза, которая продолжалась 100 дней, — самое длительное затишье за всю войну. На южном фланге линия фронта заполучила конфигурацию двойной дуги. Такое положение было в особенности нерентабельно для германской стороны, и Манштейн считал нужным пусть и из последних сил, но начать незамедлительное пришествие на Курск. Для этого ему требовалось подкрепление, которое стремительно получить можно было только у командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Клюге. Последний не только лишь не пошел навстречу Манштейну, да и развил чрезвычайную активность в Берлине, убеждая Гитлера, начальника Генштаба Цейцлера и генерал-фельдмаршала Кейтеля в необходимости отложить пришествие в районе Курского выступа по последней мере до конца вешней распутицы. Зря Манштейн приводил аргументы в пользу незамедлительного пришествия, ссылаясь на то, что фактически никакой обороны русские войска еще не смогли выстроить и позже «срезать» выступ будет стократ тяжелее — все было зря.
Гитлер заявил, что для пришествия необходимо лучше приготовиться, поставив в войска новые танки, и начать его «с 3 мая, как позволят условия погоды». Для русского командования планы германского управления секретом не являлись — ударные группировки вермахта стягивались чуть ли не демонстративно. В это время в местах предполагаемого пришествия противника русские войска строили беспримерно сильную систему полевой обороны, которая в конечном итоге станет самой сильной противотанковой оборонительной позицией в истории. Кроме этого, была сотворена мощная группа запасных армий — Степной фронт под командованием И. Конева. Ставка ВГК отменила все наступательные операции — практически все силы были брошены на подготовку к оборонительному схватке.
В это время в ставке фюрера проводились нескончаемые заседания и совещания высшего военного командования рейха, посвященные двум вопросам — когда и как наступать. Цейцлер, Кейтель и фон Клюге ратовали за пришествие методом двойного флангового охвата — ударов «под основание» Курского выступа и в конечном итоге — окружения и ликвидирования огромного количества русских дивизий. Тем наступательный порыв русских войск был должен быть ослаблен до таковой степени, чтоб стратегическая инициатива снова перебежала к вермахту. Манштейн колебался, высказывая сомнения в успехе, за который он мог бы ручаться в этом случае, если б пришествие началось в апреле. Гневным противником плана Цейцлера был генерал-инспектор танковых войск Хайнц Гудериан. С самого начала он заявил, что пришествие бесцельно, так как план Генштаба программирует томные утраты в танках, а снова значительно восполнить Восточный фронт новейшей бронетехникой в течение 1943 года не получится из-за ограниченных способностей германской индустрии. Эту позицию «отца танков» делил рейхсминистр вооружения и боеприпасов Альберт Шпеер, чье мировоззрение фюрер всегда уважал.
Гудериан также старался развеять иллюзии оппонентов в отношении новейших танков Pz. V «пантера», напомнив, что эти танки все еще являлись неотработанной конструкцией с обилием изъянов, которые нельзя было убрать ранее августа. Обучение экипажей новых машин также было не на высоте, потому что немногие «пантеры», поступавшие в части, практически сразу отчаливали в ремонт. Томных «тигров», уже успевших обосновать свою исключительную эффективность, было очень не достаточно для того, чтоб только при их помощи «продавить» советскую оборону на всех участках. На этом совещании, состоявшемся 3 мая, Гитлер, выслушав все стороны, к определенному воззрению так и не пришел, но окончил его такими словами: «Неудачи не должно быть!» 10 мая Гудериан вновь попробовал уверить Гитлера отрешиться от пришествия, сейчас уже в личной беседе.
Фюрер произнес: «Вы совсем правы. Как я начинаю мыслить об этой операции, у меня начинает болеть живот». Но что бы там ни болело у Гитлера, он не прислушался и к предложению Манштейна, рекомендовавшего поменять план операции и наступать из района Харькова в юго-восточном направлении, расширяя фланги прорыва, другими словами там, где русское командование удара просто не ждало. За время этих нескончаемых дискуссий у самого Гитлера родилось увлекательное предложение — наступать на Курск с запада на восток, через Севск, заставив русские войска биться с «перевернутым фронтом», но Цейцлер, Кейтель и фон Клюге смогли вынудить фюрера отрешиться даже от своей идеи. В конце концов Гитлер «сдался» и совсем согласился с планом Генерального штаба. Пришествие, которое должно было решить финал войны, было назначено на 5 июля.
Соотношение сил
На южном фасе Курской дуги
оборонительную полосу длиной 244 км держал Воронежский фронт под командованием Н.Ф. Ватутина.
Войска Воронежского фронта (два эшелона):
1-ая линия 38-я, 40-я, 6-я, 7-я гвардейские армии
2-ая линия 69-я армия, 1-я танковая армия, 31-й стрелковый корпус
Резерв 5-й и 2-й танковые корпуса
Прикрытие 2-я воздушная армия
Воронежскому фронту противостояли:
4-я танковая армия в составе 52-го армейского корпуса (3 дивизии)
49-й танковый корпус (2 танковые, 1 элитная моторизованная дивизия «Гроссдойчланд»)
2-й танковый корпус СС (танковые дивизии «Дас Райх», «Тотенкопф», «Лейбштандарт Адольф Гитлер»)
7-й армейский корпус (5 пехотных дивизий)
42-й армейский корпус (3 пехотные дивизии)
Оперативная группа «Кемпф» в составе 3-го танкового корпуса (3 танковые и 1 пехотная дивизии) и 11-го армейского корпуса (2 пехотные дивизии)
Резерв 24-й танковый корпус (17-я танковая дивизия и танковая дивизия СС «Викинг»)
Прикрытие 8-й авиакорпус 4-го воздушного флота
Командующий ударной группировкой генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн.
На северном фасе Курской дуги
оборонительную полосу длиной 306 км держал Центральный фронт К.К. Рокоссовского.
Войска центрального фронта (два эшелона):
1-ая линия 48-я, 60-я, 13-я, 65-я, 70-я армии
2-ая линия 2-я танковая армия, 19-й и 3-й танковые корпуса
Прикрытие 16-я воздушная армия
Центральгому фронту противостояли:
1-ая линия 9-я германская армия (6 танковых и моторизованных дивизий и 15 пехотных дивизий)
2-ая линия 13-й армейский корпус (4 пехотные дивизии)
Командующий группировкой генерал-полковник Вальтер Модель, подчинявшийся генерал-фельдмаршалу фон Клюге.
Оба русских фронта обладали достаточными силами для отражения германского пришествия, но на всякий случай Ставка ВГК расположила сзади этих 2-ух фронтов Степной фронт под командованием И.С. Конева, который стал более массивным стратегическим резервом русского командования за всегда войны (2 гвардейские, 5 общевойсковых, 5-я гвардейская танковая, 5-я воздушная армия, 3 танковых, 3 кавалерийских, 3 механизированных и 2 стрелковых корпусов). В случае же самого неблагоприятного финала войска фронта оборонялись бы у основания дуги на заблаговременно приготовленных позициях, так что германцам пришлось бы начинать все поначалу. Хотя в то, что дело может дойти ранее, никто не веровал — за 3 месяца удалось по всем правилам выстроить только сильную полевую оборону.
Основная полоса глубиной 5—8 км включала в себя батальонные узлы сопротивления, противотанковые препятствия и запасные инженерные сооружения. Она состояла из 3-х позиций — в первой из их были 2—3 сплошные траншеи полного профиля, соединявшиеся ходами сообщений, 2-ая и 3-я имели 1—2 траншеи. 2-ая полоса обороны, удаленная от фронтального края главной полосы на 10—15 км, была оборудована таким же образом. Тыловая армейская полоса, проходившая в 20—40 км от фронтального края, примыкала к трем фронтовым оборонительным рубежам общей глубиной 30—50 км. Вся оборонительная система состояла из восьми полос. Передовая тактическая зона обороны состояла из развитой сети опорных пт, любой из которых имел от 3 до 5 76,2-миллиметровых орудия ЗиС-3 либо 57-миллиметровых орудий ЗиС-2, несколько противотанковых ружей, до 5 минометов, до роты саперов и пехотинцев. Местность была практически усеяна минными полями — средняя плотность минирования достигала 1 500 противотанковых и 1 700 противопехотных мин на 1 км фронта (в 4 раза больше, чем в Сталинграде).
А сзади находился «страховой полис» — оборонительный предел Степного фронта. Так что русские войска проводили время в нескончаемых учениях, чередовавшихся с отдыхом. Да и у германцев боевой дух был очень высок — никогда ранее войска не имели 3 месяцев на отдых, учебу и пополнение. Никогда ранее немцы не концентрировали на настолько ограниченных участках такую массу бронетехники и войск. Наилучшие из наилучших были тут. Правда, ветераны, смотря на все изготовления, вспоминали Первую мировую, так как грядущее схватка должно было стать схожим на битвы прошедшей войны, когда одна большая армия топталась на пятачке, пытаясь «прогрызть» эшелонированную оборону другой, при этом обе стороны несли большенные утраты при маленьких результатах. Но молодежи было еще больше, и настроена она была решительно, правда, в воздухе витал некоторый фатализм — если уж такое количество бронетехники и войск не сомнет «иванов» сейчас, то что все-таки делать далее? Все же все верили в победу
Пролог
Германцам пришлось начать схватка не 5-го, а уже 4 июля. Дело было в том, что с начальной позиции 4-й танковой армии на южном фасе нельзя было узреть ни позиций со ветской артиллерии, ни вообщем системы обороны — мешала гряда бугров за нейтральной полосой. Русские же артиллерийские наблюдатели могли с этих бугров отлично созидать все изготовления германцев и корректировать артогонь подходящим образом. Так что германцам пришлось взять эту гряду заранее. В ночь на 4 июля саперы из «Гроссдойчланд» сделали проходы в минных полях и несколько батальонов гренадер из той же дивизии после насыщенной артподготовки и авианалета пикирующих бомбардировщиков Ju-87G «Stuka» приблизительно в 15.20 пошли в атаку. Только к вечеру гренадеры смогли оттеснить передовые части 3 русских гвардейских дивизий и закрепиться на высотах, понеся огромные утраты.
На северном фасе в сей день не прозвучало ни 1-го выстрела. Командующему Центральным фронтом генералу армии Рокоссовскому еще 2 июля был известен денек и час германского пришествия, так что он приготовил противнику сюрприз. В 1.10 5 июля, когда германские моторизованные части уже выдвинулись на начальные позиции для атаки, русская артиллерия начала насыщенный обстрел районов сосредоточения германских войск.
Артиллерийский налет продолжался около часа и причинил сильный вред, но не воздействовал на время германской атаки, которая началась ровно в 3.30 утра. Целых 2 часа потребовались саперам, чтоб под непрерывным огнем сделать в минных полях проходы для «тигров» из 505-го томного танкового батальона. Далее всех в тот денек продвинулась 20-я тд, смогшая достигнуть 2-ой полосы русской обороны и захватить деревню Бобрик — сильный опорный пункт в 8 км от начальной полосы атаки. Удалось существенно продвинуться и 41-му тк, но на левом крыле Моделя, в полосе пришествия 23-го ак, дела у германцев пошли не очень отлично. Они «уперлись» в оборонительные позиции 4 стрелковых дивизий и не могли их прорвать, даже невзирая на применение 2-ух скрытых до того времени новинок — мини-танков (телетанков) «голиаф» и машин для разминирования B-IV.
«Голиафы» имели 60 см в высоту, 67 см в ширину и 120 см в длину. Эти «могучие карлики» управлялись или дистанционно по радио, или при помощи кабеля, разматывавшегося с кормы машины до 1 000 метров. Они несли на для себя 90 кг взрывчатки. По плану конструкторов, их было надо подводить как можно поближе к неприятельским позициям и подрывать, нажав на кнопку в собственном окопе. «Голиафы» проявили себя действенным орудием, но только когда им удавалось доползти до цели, что бывало нечасто. Почти всегда телетанки уничтожались еще на подходе.
Для проделывания широких проходов в минных полях немцы применяли в боях на северном фасе очень экзотичную машину B-IV, весившую 4 т и несущую фугасный подрывной заряд в 1 000 кг и напоминавшую бронированный транспортер для боеприпасов. Шофер был должен подъехать к кромке минного поля, включить устройство дистанционного управления, а позже бежать прочь так, как он в жизни не бегал. Фугасный заряд подрывал все мины в радиусе 50 м. У Малоархангельска немцы применили 8 таких «механических саперов», и достаточно удачно — огромное минное поле закончило существовать.
Вот только из восьми водителей погибли четыре недостаточно быстрых, так что с того времени было трудно отыскать желающих управлять B-IV. Вобщем, после Курской битвы немцы их фактически и не использовали. С самого начала Модель массированно использовал 90 томных штурмовых орудий «фердинанд» конструкции Ф. Порше. Перед этим монстром весом 68 т, вооруженным еще больше длинноствольным, чем у «тигра», 88-миллиметровым орудием и лобовой броней в 200 мм, не достаточно кто мог устоять, но один недочет свел на нет все усилия их экипажей. «Фердинанды» не имели ни 1-го (!) пулемета — только пушку.
Удивительно, что на это никто не направил внимания на стадиях разработки и испытаний, но сейчас, «проутюжив» советскую траншею, тихоходная «самоходка» не могла ничем, не считая гусениц, биться с пехотой, которая приспособилась пропускать «чудовище» и насыщенным огнем отсекать немецкую пехоту от собственного «тарана». В итоге «фердинандам» приходилось ворачиваться вспять, чтоб как-то посодействовать своим. В процессе этих перемещений туда-сюда САУ нередко застревали в окопах и воронках либо подрывались на минах, становясь добычей русских войск.
Зато, действуя из укрытий, как истребитель танков, «фердинанд» гарантированно уничтожал хоть какой русский танк либо САУ на дистанции до 2 500 м. В качестве же «тарана» для пехоты эта машина очевидно не годилась. Из 90 «фердинандов» немцы утратили на Курской дуге половину.
К финалу 6 июля русский фронт был прорван Моделем на 32 км в ширину и до 10 км в глубину, но оставалось прорвать еще не меньше 16 км. С таковой неописуемо сильной обороной ни Моделю, ни хоть какому из его боец и офицеров сталкиваться еще не приходилось. Наиблежайшей целью германцев стала деревня Ольховатка, и приемущественно — гряда бугров около нее. Со стратегической точки зрения значение этих высот было тяжело переоценить — с их раскрывался вид на Курск — конечную цель пришествия, находившуюся на 120 м ниже ольховатских бугров.
Если б удалось завладеть этими высотами, только принципиальный район меж реками Ока и Сейм можно было считать своим. Для захвата плацдарма вокруг Ольховатки Модель выслал в атаку 140 танков и 50 штурмовых орудий 2-й танковой дивизии и поболее 20 «тигров» при поддержке бессчетной мотопехоты. Пикирующие бомбовозы и штурмовики FW-190F3 безостановочно бомбардировали и обстреливали русские позиции, расчищая путь танкам. 8 июля к штурмующим присоединилась 4-я танковая дивизия, но русские войска, пополненные намедни 2 пехотными и артиллерийской дивизией, при поддержке 2 танковых бригад (тбр) удерживали свои позиции.
3 денька шел непрерывный бой за деревню Теплое и ольховатские бугры, но решительного фуррора германцам достигнуть так и не удалось. Роты, в каких оставалось по 3—5 боец без одного офицера, изменялись на новые, но ничто не помогало. Слева от Ольховатки 2 танковые и 1 пехотная германские дивизии неделю дрались за деревню Поныри, которую бойцы окрестили «маленький Сталинград». Бои тут шли за каждый дом, и деревня переходила из рук в руки десяток раз. Только 11 июля с помощью последнего резерва Моделя — 10-й мотопехотной дивизии — Поныри удалось взять. Но далее германцам продвинуться было не судьба. О готовящейся контратаке русских войск германский командующий знал из данных авиаразведки. Сейчас он был должен мыслить об удержании позиций.
Боевой приказ Головного командования сухопутных сил Германии фон Манштейну и командующему 4-й танковой армией генерал-полковнику Готу говорил: «Достичь соединения с 9-й армией прямым прорывом через Обоянь». Но и Манштейн, и Гот понимали, что, когда все их силы окажутся перед переправами через Псёл в Обояни, русские танковые войска из района Прохоровки стукнут во фланг наступающим германским войскам и, как минимум, серьезно затормозят пришествие на Курск.
Потому Гот предложил собственному командующему некое изменение плана действий — после прорыва главных полос русской обороны повернуть не на Обоянь, а на Прохоровку, чтоб отразить неминуемую массированную советскую танковую контратаку и только потом двигаться на север в направлении Курска. Манштейн одобрил это предложение, и 5 июля Гот пошел в пришествие по новенькому плану. Стратегия Манштейна отличалась от стратегии Моделя на северном фасе — резвый прорыв совершали не пехотные, а танковые дивизии, при этом все сходу. Манштейн посчитал обычный способ взламывания эшелонированной обороны, когда мотопехота со штурмовыми орудиями пробивает брешь, в которую потом устремляются танки, очень накладным по времени и силам, беря во внимание огромную ширину фронта.
Гот со своими приблизительно 700 танками был должен продавить советскую оборону сразу, «рывком, а не ползком», и повстречать русские танковые резервы уже на оперативном просторе, где он при поддержке люфтваффе имел отличные шансы их разгромить. Оперативная группа генерала Кемпфа южнее должна была действовать схожим образом. Манштейн был уверен, что одновременного удара 1 300 танков и штурмовых орудий российские не выдержат. Не сумеют выдержать. Но начало боевых действий не подтвердило оптимизма Манштейна — его войскам хоть и удалось продвинуться на 8 км вглубь русской обороны и завладеть селом Черкасское, но ведь задачка на 1-ый денек состояла в прорыве всех линий неприятельской обороны. На последующий денек, 6 июля, 11-я тд должна была захватить мост через Псёл, южнее Обояни, в 50 км от начальной позиции! Но на дворе стоял никак не 1941-й год, а поэтому рассчитывать на такие темпы уже не приходилось.
Хотя нужно сказать, что все планы полетели в урну почти во всем из-за неописуемого провала нового «чудо-оружия» — танка «пантера». Как и предвещал Хейнц Гудериан, новенькая боевая машина, не успевшая избавиться от «детских болезней», показала себя очень плохо с самого начала. Все «пантеры» были сведены в два батальона по 96 машин в каждом. Оба они вошли в состав 39-го танкового полка под командованием майора фон Лаухерта. Совместно с 8 машинами штаба полк насчитывал ровно 200 танков. Полк «пантер» был придан мотодивизии «Гроссдойчланд» и совместно с ее танковым полком (около 120 танков) в течение всей операции действовал на обояньском направлении. Из пошедших в бой 196 танков Pz. V «пантера» только по техническим причинам было потеряно 162. Всего же в боях на Курской дуге немцы невозвратно лишились 127 «пантер». Тяжело представить более плохой дебют. Хотя в неких случаях новые танки проявили себя прекрасно: так, одна «пантера» смогла подбить Т-34 на расстоянии 3 000 м!
Но все эти хоть и удачные, но малочисленные эпизоды не сыграли для германцев никакой положительной роли. А ведь в свое время, дожидаясь ввода в строй этих танков, Гитлер передвинул начало «Цитадели» по последней мере на полтора месяца вперед! Вобщем, не обращая внимания на эти беды, танковый клин германцев пробивал оборону 6-й гвардейской армии. Тут в особенности отличились танковые дивизии СС, уже через несколько часов оказавшись прямо перед КП командарма М. Чистякова. Командующий Воронежским фронтом Н. Ватутин дал приказ командующему 1-й танковой армией М. Катукову немедля контратаковать. В армии Катукова 1/3 составляли легкие танки Т-70, которые для германских танков представляли только передвижные мишени, ну и пушки «тридцатьчетверок» уступали германским. В этих критериях несколько бригад пошли в атаку и сразу понесли огромные утраты. Катуков обратился к Ватутину с просьбой отменить приказ, но тот отказал. Неугомонный командарм тогда связался со Сталиным и обосновал Верховному Главнокомандующему свою правоту.
Приказ Ватутина был отменен. Т-34 продолжали действовать из засад, что было еще эффективнее лобовых контратак. К финалу первого денька немцы продвинулись на 10—18 км и не прекращали боевых действий даже ночкой. 6—7 июля они развили пришествие повдоль обояньского шоссе на Сырцово — Грезное, а к финалу 7 июля «Лейбштандарт» и «Тотенкопф» начали прорыв главный позиции русской обороны меж реками Псёл и Донец. Фронта 6-й гвардейской армии больше не было, а 1-я танковая несла огромные утраты. Прибыв вечерком 7 июля на КП Катукова, член Военного Совета Н.С. Хрущев произнес: «Ближайшие день, двое, трое — самые жуткие. Или пан, или… немцы в Курске. Они на карту все ставят, для их это вопрос жизни либо погибели. Нужно… чтоб они свернули для себя шейку, а мы вперед пошли!» Но 8—10 июля немцы «шею для себя не свернули», а, напротив, методично расшатывая советскую оборону, достигнули города Верхопенье и форсировали реку Пену. Потом тд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» повернули на Прохоровку. 48-й танковый корпус отчасти пошел на Обоянь, до которой было около 30 км, а отчасти поддержал пришествие танкового корпуса СС на восток.
Но Готу нечем было прикрыть восточный фланг собственной операции — оперативная группа «Кемпф» сорвала график, еще не успев достигнуть верховьев Донца. Все же 2-й танковый корпус СС продолжал продвигаться, и представитель Ставки маршал А.М. Василевский совместно с генералом Н.Ф. Ватутиным попросили у Сталина выдвинуть для усиления прохоровского направления 5-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта А.С. Жадова и 5-ю гвардейскую танковую армию генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова из района Острогожска. К финалу денька 9 июля 5-я гвардейская та подошла к Прохоровке. В это время генерал-полковник Гот уплотнил боевые порядки 2-го тк СС и уменьшил его полосу пришествия в два раза. Подтянувшаяся к 10 июля опергруппа «Кемпф» готовила удар на Прохоровку с юга, через Ржавец.
Битва
Прохоровское схватка началось 10 июля. К финалу денька немцы захватили принципиальный оборонительный пункт — совхоз «Комсомолец» — и закрепились в районе деревни Красноватый Октябрь. Всего этого германцам не удалось бы достигнуть, даже невзирая на ударную мощь собственных соединений, если б не только действенные деяния люфтваффе по поддержке собственных войск. Как позволяла погода, германские самолеты практически «жили» в небе над полем боя: 7—8, а то и 10 боевых вылетов в денек были для пилотов не редкостью. Ju-87G с 37-миллиметровыми пушками в навесных контейнерах практически терроризировали русских танкистов, нанося им очень огромные утраты. Не меньше мучались и артиллеристы, тем паче что в первую неделю битвы русской авиации никак не удавалось организовать подабающий отпор люфтваффе.
К финалу 11 июля немцы потеснили русские части в районе хутора Сторожевое и взяли в плотное кольцо части, оборонявшие Андреевку, Васильевку и Михайловку. В сей день сделал собственный подвиг взвод противотанковых ружей 284 сп 95-й гвардейской сд под командованием лейтенанта П.И. Шпятного. 9 бронебойщиков вступили в схватку с 7 германскими танками и все их подбили. Погибли все русские бойцы, а последний неприятельский танк подорвал сам тяжело раненный командир взвода, бросившись под него с гранатами. До самой Прохоровки оставалось всего 2 км без каких-то суровых укреплений. Ватутин осознавал, что на последующий денек, 12 июля, Прохоровка будет взята и немцы повернут на Обоянь, выйдя заодно в тыл 1-й танковой армии. Возлагать можно было лишь на контрудар армии Ротмистрова, который был должен переломить ситуацию.
Танкистов поддерживала 5-я гвардейская армия. Ее командующий генерал Жадов вспоминал: «На компанию контрудара оставалось всего несколько часов светлого времени и маленькая летняя ночь. За этот период времени необходимо много сделать: принять решение, поставить задачки войскам, провести нужную перегруппировку частей, расставить артиллерию. Вечерком на усиление армии прибыли минометная и гаубичная артбригады, имея очень ограниченное количество боеприпасов. Танков армия не имела вообще». Танкисты Ротмистрова также испытывали нехватку боеприпасов. Около полуночи Ватутин изменил время пришествия с 10.00 на 8.30, чтоб, по его воззрению, упредить германцев.
Это решение стало роковым. Пойдя в бой на узеньком 10-километровом участке, танкисты нашли, что штурмуют в лоб изготовившуюся тд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Германские наводчики отлично лицезрели русские танки и уже в 1-ые минутки боя на поле заполыхали 10-ки «тридцатьчетверок» и легких Т-70, которые вообщем нельзя было посылать в атаку. На эсэсовцев наступали 18-й и 29-й тк 5-й гвардейской та во содействии с 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизиями. Конкретно бой этих 2-ух корпусов с тд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и получил потом заглавие встречного танкового схватки, а место, где он проходил, — «танкового поля».
В атаку на германские позиции пошли 190 Т-34, 120 Т-70, 18 британских томных Мк-4 «черчилль» и 20 САУ. «Лейбштандарт» насчитывал 56 танков (4 «тигра», 47 Pz. IV, 5 Pz. III и 10 САУ Stug. III).
Начав атаку в 8.30, русские танки только к 12.00 дошли до германских артиллерийских позиций и за этот период времени подверглись массивному авианалету Ju-87G и «мессершмиттов-110». В конечном итоге оба корпуса утратили около 200 танков и САУ, немцы же — в 10 раз меньше. Ну и могло ли быть по другому? Командующий Воронежским фронтом бросил 2 танковых корпуса в самоубийственную лобовую атаку не на немецкую пехоту, а на развернутую для атаки тд СС, усиленную артиллерией. Немцы были в очень удачном положении — они стреляли с места, полностью используя красивые баллистические свойства собственных длинноствольных пушек и прекрасную оптику прицелов. Находясь под гибельно четким огнем германской бронетехники, подвергаясь сильным атакам с воздуха и не имея, в свою очередь, подабающей поддержки со стороны своей авиации и артиллерии, русским танкистам приходилось, сцепив зубы, «рвать» дистанцию, чтоб как можно резвее сблизиться с противником. Танк МК-4 «черчилль» под командованием лейтенанта Лупахина получил 4 сквозные пробоины, но экипаж продолжал драться, пока не зажегся движок.
Только после чего экипаж, все члены которого были ранены, покинул танк. Механик-водитель Т-34 181-й тбр Александр Николаев, спасая раненого комбата, на собственном покоробленном танке смог успешно протаранить германский танк. Русские танкисты дрались практически до последнего снаряда, до последнего человека, но чуда не вышло — остатки корпусов откатились на начальные позиции, сумев, правда, затормозить германское пришествие и заплатив за это невероятную стоимость.
А все могло быть по другому, если б Ватутин не перенес время атаки с 10.00 на 8.30. Дело в том, что по плану «Лейбштандарт» был должен на чать наступать на наши позиции в 9.10, и в данном случае уже русские танки встречали бы огнем с места германские. Во 2-ой половине денька немцы перебежали в контратаку, сосредоточив главные усилия севернее Прохоровки, в полосе дивизии «Тотенкопф». Тут им противостояли около 150 танков из 5-й гвардейской та и 1-й гвардейской та, также 4 гвардейские стрелковые дивизии 5-й гвардейской армии. Тут германцев удалось приостановить в главном за счет хороших действий противотанковой артиллерии. «Дас Райх» сражалась с 2-мя танковыми корпусами 5-й гвардейской та фактически с открытым правым флангом, потому что 3-й тк опергруппы «Кемпф» так и не сумел подойти к Прохоровке с юго-востока в установленный срок. В конце концов, денек 12 июля завершился. Результаты для русской стороны были неутешительны — 5-я гвардейская та согласно журнальчику боевых действий растеряла в сей день 299 танков и САУ, 2-й тк СС — 30.
На последующий денек схватка возобновилось, но главные действия происходили уже не в районе Прохоровки, а на северном фасе, у Моделя. Командующий 9-й армией собирался еще 12 июля пойти на решительный прорыв в районе села Теплое, но заместо этого был обязан не только лишь отрешиться от пришествия, да и снять с фронта мобильные формирования для отражения большого пришествия на Орел, предпринятого войсками Брянского фронта. Но самое главное заключалось в том, что 13 июля Гитлер вызвал фон Манштейна и фон Клюге в свою Ставку в Восточной Пруссии. Как фельдмаршалы предстали перед ним, фюрер ошарашил их известием о том, что в связи с успешной посадкой союзников на Сицилии он останавливает «Цитадель» и перекидывает танковый корпус СС в Италию. Вобщем, Гитлер разрешил Манштейну, действуя лишь на южном фасе Курской дуги, попытаться очень обескровить русские войска, но 17 июля отдал приказ ему закончить никчемное пришествие, вывести из боя танковый корпус СС и к тому же передать фон Клюге еще 2 танковые дивизии, чтоб тот попробовал удержать Орел.
Конкретно в сей день и завершилось Прохоровское схватка. Сначала августа Манштейн был обязан отступить на свои начальные начальные позиции, на которых также сколь-нибудь длительно удержаться ему не удалось.
И.В. Сталин был очень недоволен большими потерями, понесенными 5-й гвардейской та в боях под Прохоровкой. В рамках служебного расследования П.А. Ротмистров написал несколько записок, одна из которых была адресована Г.К. Жукову. В конце концов русскому танковому генералу практически чудом удалось оправдаться.
Сов. секретно
Первому заместителю народного комиссара обороны Союза ССР — Маршалу Русского Союза тов. Жукову
В танковых боях и схватках с 12 июля по 20 августа 1943 года 5 Гвардейская Танковая Армия повстречалась с только новыми типами танков противника. Больше всего на поле боя было танков Т-V («Пантера»), в значимом количестве танки Т-VI («Тигр»), также модернизированные танки Т-III и Т-IV. Командуя танковыми частями с первых дней Российскей войны, я обязан доложить Вам, что наши танки на сей день утратили свое приемущество перед танками противника в броне и вооружении. Вооружение, броня и прицельность огня у германских танков стали еще выше, и только исключительное мужество наших танкистов, большая насыщенность танковых частей артиллерией не дали противнику способности использовать до конца достоинства собственных танков.
Наличие массивного вооружения, сильной брони и не плохих прицельных приспособлений у германских танков ставит в очевидно нерентабельное положение наши танки. Очень понижается эффективность использования наших танков и возрастает их выход из строя. Проведенные мною бои летом 1943 года уверяют меня в том, что и сейчас мы без помощи других маневренный танковый бой можем вести удачно, пользуясь хорошими маневренными качествами нашего танка Т-34. Когда же немцы своими танковыми частями перебегают, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, напротив, начинают полностью использовать прицельную дальность собственных танковых пушек, находясь в то же время практически в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня.
Таким макаром, при столкновении с перешедшими к обороне германскими танковыми частями мы, как общепринятое правило, несем большие утраты в танках и фуррора не имеем. Немцы, противопоставив нашим танкам Т-34 и КВ свои танки Т-V («Пантера») и Т-VI («Тигр»), уже не испытывают былой танкобоязни на полях схваток. Танки Т-70 просто нельзя стало допускать к танковому бою, потому что они более чем просто уничтожаются огнем германских танков. Приходится с горечью констатировать, что наша танковая техника, если не считать введение на вооружение самоходных установок СУ-122 и СУ-152, за годы войны не отдала ничего нового, а имевшие место недостатки на танках первого выпуска, как-то: несовершенство трансмиссионной группы (главный фрикцион, коробка перемены передач и бортовые фрикционы), очень неспешный и неравномерный поворот башни, только нехорошая видимость и теснота размещения экипажа, не стопроцентно устраненными и на сей день.
Сейчас танки Т-34 и КВ утратили 1-ое место, которое они по праву имели посреди танков воюющих государств в 1-ые деньки войны… На базе нашего танка Т-34 — наилучшего танка в мире к началу войны, немцы в 1943 г. смогли дать еще больше улучшенный танк Т-V «Пантера», который, на самом деле дела, является копией нашего танка Т-34, по своим качествам стоит существенно выше танка Т-34 и в особенности по качеству вооружения. Я, как конкретный патриот танковых войск, прошу Вас, товарищ маршал Русского Союза, сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 г. новых танков, превосходящих по своим боевым качествам и конструктивному оформлению сейчас имеющихся типов германских танков.
Командующий войсками 5 гвардейской танковой армии гвардии генерал-лейтенант танковых войск — (Ротмистров) подпись «20» августа 1943 г. действующая армия
Деяния русского командования в Курской битве тяжело именовать прототипом для подражания — очень уж значительны были утраты, но все таки головного достигнуть удалось — мощь танковых частей вермахта была подломлена, армейские танковые и пехотные дивизии более не являлись всеполноценным боевым инвентарем — их упадок был необратим. И хотя дивизии СС сохранили высшую боеспособность, их было очень не достаточно, чтоб кардинально оказывать влияние на ситуацию на фронте. Стратегическая инициатива в войне крепко перебежала после Курска к русским войскам и оставалась за ними до полного разгрома Третьего рейха.
Максим Моргунов
