Возглавивший после Российскей войны 1812 года антифранцузскую коалицию европейских держав, прошлый одним из учредителей Священного союза и Венского конгресса, он встал в один ряд с самыми колоритными политиками собственного времени. Вне сомнения сделал бы ещё много полезного для державы, если б не погибель от брюшного тифа, настигшая царя в Таганроге, в 1825 году.
Вопреки табели о высших рангах, тело его опустили в склеп королевской усыпальницы Петропавловского собора в саркофаге с завинченной болтами и залитой свинцом крышкой. А по Сибири гуляли лубки с изображением монаха, разительно схожего на правителя, что породило в высших слоях общества и посреди простолюдинов массу противоречивых слухов.Главный - правитель совсем не погиб а, отрёкшись от престола, предназначил себя служению Богу! На сторону этой версии перетягивало то, что и наследник короны Николай I, и члены царствующей династии, прямо до 18 февраля 1855 года, исправно посещали Саровскую обитель, отстоящую от Петербурга на 1 200 вёрст, где нёс повиновение старец - двойник Александра I. При всем этом смущало то, что ровно в то же время в Красноуфимске пребывал некоторый Фёдорвей Кузьмич, в каком также признавали Александра I.
Если к этому добавить то, что при русской власти вскрытый гроб Александра I оказался пустым, критичная сумма загадок на порядок растет. Но всё обретает свои места, если принять догадку, согласно которой Александр I, инсценировав кончину, удалился в Саровский монастырь, под воздействием сводного брата, того самого старца Фёдорвея Кузьмича, тишайше дожившего век в Красноуфимске.
ПОД ЗНАКОМ ИКОНЫ И ПЕРСТНЯ
То, что старец Фёдорвей Кузьмич не являлся царем Александром I, а был его сводным братом, наставником и исповедником, можно допустить по двум причинам. Сходу после посещения наследником престола Николаем I Саровской обители, где типо свершилась многочасовая беседа с бывшим царём и старшим братом, Николай поспешно уничтожает письма и дневники брата. Случаем уцелела только одна дневниковая страница, проливающая свет на главную династическую тайну.
Согласно содержанию этой страницы Александр I предпочёл монашеский подвиг «гнусному грузу абсолютной власти», так как исчерпал духовные силы поменять к наилучшему мир чистогана и сословного неравенства. Безупречным публичным устройством он считал аскетические христианские общины.
К слову, Николай I после шестичасовой беседы - исповеди с величавым носителем божьего промысла Серафимом Саровским, не скрывал в личной переписке с доверенными лицами и родственниками того, что в келье находился и воспринимал живое роль в обсуждениях ещё один человек. Вывод о том, кто был этим человеком, навязывается сам собою. Под «светлыми крылами» преподобного Серафима обретался добровольно отрёкшийся владык империи Александр I.
2-ая же причина, позволяющая представить то, что Фёдорвей Кузьмич был сводным братом Александра I, состоит в том, что после кончины старца из Красноуфимска в Петербург, в Зимний дворец, был выслан принадлежащий ему неоценимый груз - древная икона и перстень - печатка. Икона, как выяснилось, та, с которой Александр I никогда не расставался в поездках и путешествиях. Перстень тоже его.
И икона и перстень в момент кончины царя в Таганроге таинственным образом пропали. Фёдорвей Кузьмич отошёл в вечность в 1864 году. Из мемуаров почитавшего его епископа Афанасия Иркутского понятно, что жил он под знаком иконы и перстня, «сообразуясь им». Причём перстень имел воистину «вселенскую ценность», ибо в него была оправлена крохотная частица креста, на котором был распят Иисус Христос. Тут тоже потаенна из загадок. Спрашивается, откуда у Фёдорвея Кузьмича, значащегося в полицейских донесениях безродным бродягой, оказалась одна из христианских святынь, которых на планетке раз два и обчёлся?
В ТЕНИ ТРИПТИХА И РАСПЯТИЯ
Не считая раритетного перстня Фёдорвей Кузьмич обладал также предметами обряда, с которыми никогда не расставалась величавая княгиня Мария Фёдоровна. Они находились у её изголовья в момент возникновения на свет грядущего самодержца Александра I. Это маленький прекрасной работы иконный триптих святого Александра Невского и резное слоновой кости крохотное распятие.
Броско, что ни один из придворных, участников таганрогской катастрофы, ни словом не оговорился об исчезновении триптиха и распятия, а только о пропаже иконы и перстня-печатки. Выходит, что предметов культа, особо ценимых величавой княгиней Марией Фёдоровной, у Александра просто не было. Унаследовал их фактически с рождения сводный брат, реального имени которого мы, вероятнее всего, никогда не узнаем.
И Федор Кузьмич, судьба которого повсевременно «всплывала» в сожжённых дневниках и письмах Александра I, так и остается скитальцем по Руси, тишайшим божьим человеком - затворником, одним из самых образованных людей собственного века, свободно изъясняющихся на европейских языках, отлично знавших историю страны, православной церкви, королевской фамилии.
Что касается драгоценной иконы и перстня с частицей мощей Христа, исследователи, посреди которых был и писатель Валентин Распутин, представили, что раритеты подарены сводному брату Александром I незадолго до принятия пострига, чтобы окрепла меж единокровными единомышленниками божьего духа связь.
Необычного в этом ничего нет. Александр I после восшествия на престол стал божьим помазанником. После неверной кончины он остался таким практически. Носители королевской фамилии от рождения были отмечены печатью божьей, при Николае I гос изменой числилось подвергать сомнению тождественность ортодоксального православия с царём.
Отсюда проистекает, что имитация Александром I своей кончины - исходя из убеждений закона могла быть рассмотрена как нелегитимное отрешение от престола, самовольное удаление от выполнения обязательств высшего муниципального лица. Это, очевидно, тяжкое грех. Отступничество, ставящее под опасность целостность обширной страны, её муниципальных устоев.
КЛУБОК СТРАСТЕЙ
Некие современные историки и граждане Рф - современники Александра I - сторонники версии, как будто правитель не погиб, а «ушёл в люд и его извечную веру». Вправду, когда французы заняли Москву, Александр I произнес: «Лучше отпущу бороду, уйду бродить нищим по дорогам, молясь за Россию, чем соглашусь прозябать в грехе бессилия посодействовать отечеству». Елизавета Алексеевна в письме отпрыску Николаю I пишет о слухах как о «клубке страстей и разночтений, когда выдают хотимое за действительное». Все же, она кидает туманную фразу: «Будь живой драгоценный супруг и отец, это имело бы решающее значение только в нашей личной жизни».
«Будь живой драгоценный супруг и отец, это имело бы решающее значение только в нашей личной жизни»
