Командир танка PZ. IV из германской 4-й танковой дивизии — о боях с т-34 в районе мценска (Орловская область) в октябре 1941 года.
Жестокие и опытные деяния русских танкистов на Т-34 в боях под Москвой повергли как германское командование, так и рядовых танкистов в реальный шок. Все понимали, что необходимо немедля что-то решать, при этом в очень сжатые сроки — контрудары Красноватой Армии становились все опаснее, а с Т-34 и КВ отлично могла биться только именитая 88-миллиметровая зенитная пушка. Таких орудий у вермахта было не очень много, а основное противотанковое средство — 37-миллиметровая пушка — за свою абсолютную бесполезность полностью заслуженно получило в те деньки от германских боец прозвище «рождественская хлопушка».
Правда, у германцев имелось еще 50-миллиметровое противотанковое орудие PaK 38, которое могло пробить лобовую броню Т-34 на дистанции наименее 100 м, но в вермахте было очень малость артиллеристов, обладавших так крепкими нервишками, чтоб подпустить русский танк на такое близкое расстояние. К тому же «тридцатьчетверка», обладавшая высочайшей скоростью и маневренностью, просто не давала ни 1-го шанса противнику на прицельный выстрел в упор, давя своими широкими гусеницами и пушку, и расчет.
Хайнц Гудериан, очевидно, не мог вытерпеть схожее положение вещей и в октябре 1941-го в собственном рапорте на имя командующего группой армий практически востребовал срочно прислать на фронт специальную комиссию, чтоб разобраться с неувязкой на месте. 20 ноября такая комиссия, в которую вошли ведущие германские танковые конструкторы Ф. Порше, А. Освальд, Э. Адерс, также представители Управления вооружения сухопутных войск и Министерства вооружения, прибыла в размещение 2-й танковой армии Гудериана. Спецы кропотливо произвели осмотр подбитые русские и германские танки, также опросили танкистов и артиллеристов. Представления боец конструкторам совсем не приглянулись — фронтовики лицезрели единственный выход в четком копировании Т-34. И дело было не только лишь в личных амбициях конструкторов и не в их омерзении к подражанию, но приемущественно в технической невозможности сделать точную копию русского танка. Немецкая индустрия просто не могла освоить выпуск хорошего русского танкового дизеля В-2, потому что в его конструкции было много дюралевых деталей, а в Германии тогда уже ощущался острый недостаток цветных металлов.
Представители компании «Даймлер-Бенц» заявили, что у их уже имеется дизельный движок своей конструкции, который, может быть, несколько и уступает русскому В-2, но все-же полностью подходит для нового германского среднего танка. Конструкторы же и инженеры других танковых компаний — МАН, «Хеншель» и «Нибелунгенверке» — единогласно выступали за внедрение карбюраторных движков.
25 ноября 1941 года Управление вооружения сухопутных войск объявило конкурс меж фирмами МАН и «Даймлер-Бенц» на проектирование танка весом около 35 т с непременно рациональной формой корпуса, как у Т-34. В конечном итоге компания «Даймлер-Бенц» представила проект танка, очень напоминавший Т-34, различие было исключительно в конструкции ходовой части — его опорные катки размещались в шахматном порядке. В маленький башне должна была размещаться 75-миллиметровая пушка с длиной ствола 48 калибров.
Проект компании МАН напоминал Т-34 только наклонными бронелистами корпуса. Танк был еще обширнее и выше, в его просторной, смещенной вспять башне предполагалось расположить 75-миллиметровую пушку с длиной ствола 70 калибров. Такая длинноствольная пушка с красивыми баллистическими чертами должна была обеспечить новенькому германскому танку решительное приемущество над «тридцатьчетверкой» в огневой мощи.
Гитлер, очень интересовавшийся этим конкурсом, сначала отдавал предпочтение проекту «Даймлер-Бенц», с тем только условием, что компания поменяет пушку на настолько же сильную, что и у компании МАН. Управление вооружения всеми силами поддерживало проект МАН, но переубедить фюрера удалось, только доказав, что малая башня «Даймлер-Бенц» не может вместить пушку сильнее, чем предвидено в проекте. И Гитлер, для которого в любом проекте боевой техники ценностью была огневая мощь, дал предпочтение фирме МАН. Инженеры и конструкторы в авральном порядке приступили к созданию опытнейших образцов танка, ставшего потом известным под именованием «пантера».
В зимнем пришествии 1941—1942 годов учавствовали не только лишь Т-34 и КВ, да и около тыщи легких танков Т-40 и Т-60. Эти машины были слабенькими даже для 1941 года — Т-60 имел 20-миллиметровую авиационную автоматическую пушку ШВАК и мог биться только с легкобронированными целями и только с близкого расстояния — его пушка даже 18-миллиметровую броню пробивала только со 100 метров. Экипаж состоял из 2 человек, при всем этом командир работал не только лишь за себя, да и за наводчика и заряжающего.
Выпускать такие танки заставляла острая нужда — в 1941-м фактически весь большой танковый парк был потерян, выпуск же легких танков можно было стремительно развернуть на автозаводах, тем паче что конструкция их была обычный, а производственная стоимость — низкой. В 1942 году Т-60 сменил Т-70 с приросшей до 45 мм броней и вооруженный 45-миллиметровой пушкой. Она на дистанции 500 м пробивала по нормали 35-миллиметровую броню, что давало танкистам хоть какие-то шансы на фуррор в бою против Pz. III либо Pz. IV. Из 24,5 тыс. танков, выпущенных русской индустрией в течение 1942 года, 12,5 тыс. составили Т-34, а около 9,5 тыс. — Т-60 и Т-70. Таким макаром, в боях сначала войны «тракторы с пушкой», как их называли бойцы, участвовали не меньше, чем «тридцатьчетверки».
Огромным подспорьем для русских танкистов явились поставки британских танков «матильда» и «валентайн», начавшиеся в октябре 1941-го. До конца года было поставлено 466 машин, из их 187 — «матильд», которые в особенности нравились русским танкистам. «Толстокожая дама», как называли этот танк сами британцы, имела сильную 78-миллиметровую броню, превосходившую по толщине даже броню томного КВ. Силовая установка, состоявшая из 2-ух дизельных движков, была полностью надежна, а вот вооружение было слабовато — на танке устанавливалась 2-фунтовая пушка (43 мм). Зимой 1941/42 года эта пушка пробивала броню всех типов германских танков, но уже в 1943-м, с возникновением томных германских «тигров» и «пантер», она стала менее чем декорацией. Основным же недочетом «матильды» была малая скорость по пересеченной местности —менее 15 км/ч. Для сопровождения пехоты этого хватало, но для стремительных маневренных действий английские танки не годились.
Тем временем на Восточном фронте произошли огромные перемены. Во время зимнего пришествия Красноватой Армии фюрер затеял огромную «чистку» посреди фронтовых генералов, повинных, по его воззрению, в бедах вермахта под Москвой и Ленинградом. От собственных должностей были отстранены либо подали в отставку фельдмаршалы фон Рундштедт и фон Лееб, генералы Гейер, Ферстер, Кюблер, Штраус, Гепнер. Был обязан уйти со собственного поста и Хайнц Гудериан. Этому обстоятельству всеми силами содействовал фельдмаршал фон Клюге, написавший форменный донос фюреру на «быстрого Хайнца», в каком винил его в саботировании приказов высшего командования. Это полностью не соответствовало реальности, но Гитлер, охладевший к возможностям Гудериана, не пожелал беспристрастно разобраться в деле.
Зимнее пришествие Красноватой Армии завершилось неудачей — немцы хоть и отступили малость, но все таки удержали фронт, нанеся русским войскам томные утраты. Русская «тридцатьчетверка» отлично подходила по своим чертам для ведения наступательных действий, но все ее способности сводились на нет неверным тактическим внедрением. Русские танковые полководцы того периода просто не умели управлять танками в пришествии. Было совсем разумеется, что большого фуррора могут достигнуть только огромные массы танков, сведенные в единый кулак на решающем участке, при всем этом все машины должны действовать синхронно, ни при каких обстоятельствах не распыляя силы.
Все эти тактические принципы были наглядно продемонстрированы русским полководцам германскими танковыми генералами, смогшими достигнуть хороших результатов, используя средние в техническом отношении боевые машины. Русские же танковые бригады (30—40 машин), сведенные в танковые и механизированные корпуса, в пришествии действовали разрозненно. «Бить кулаком, а не пальцами!» — этот главный тактический принцип использования германских танков, наглядно сформулированный Хайнцем Гудерианом, никак не удавалось перенять русским командирам сначала из-за удручающе малого уровня управления большими танковыми соединениями.
На большинстве танков отсутствовали радиостанции — сигналы передавались флагами, которые в реальном бою никто не замечал. В особенности тяжело было узреть такие «сигналы» из Т-34. Каждый танк имеет свои недочеты — у «тридцатьчетверки» одним из главных был очень нехороший обзор изнутри. Командирская башенка с радиальным обзором отсутствовала, потому экипажу оставалось только догадываться о том, что происходит вокруг. Открывать же башенный лючок для того, чтоб оглядеться, было смертельно небезопасно — не случаем смерть от ранения в голову была самой всераспространенной посреди командиров танков, но все они равно высовывались из люков, так как экипаж, в особенности во время движения машины, был глух и слеп. У германских танкистов для таких случаев были раскладные артиллерийские перископы с прекрасной оптикой — подставлять голову нужды не было. О схожем приспособлении русские танкисты и не желали до самого конца войны.
Весной 1942 года германские танки Pz. III и Pz. IV получили новые длинноствольные пушки калибра 50 и 75 мм, что позволило им (в особенности Pz. IV) уверенно биться с Т-34 и КВ. С начала и до самого конца войны у германских танков были наилучшие, чем у всех врагов, оптические приборы наблюдения и прицеливания, а сейчас у танкистов, по их выражению, в конце концов, появилась к тому же «длинная рука». И это техническое нововведение сходу поменяло ход событий — танковые соединения противника получили адекватную собственной передовой стратегии огневую мощь и успехи не принудили себя ожидать. Германские танковые и полевые армии, отбив неудачное пришествие войск маршала Тимошенко в мае 1942 года, совсем разгромили русские Южный и Юго-Западный фронты и стали стремительно продвигаться к Дону и Волге. Танковые клинья германцев, как и в 1941-м, разрывали советскую оборону на кусочки, русские же танкисты могли противопоставить им только мужество и героизм, но никак не грамотную стратегию. В 1942 году люфтваффе все еще царствовали в воздухе и русские танковые корпуса и армии подвергались сокрушительным ударам пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков. В южнорусских степях спрятаться было негде: утраты были очень большенными — фактически все русские танковые и мехкорпуса переформировывались ввиду утраты боеспособности не по одному разу. Война докатилась до Сталинграда, и тут русские и германские танкисты оказались в совсем новейшей ситуации — они были вовлечены в жестокие бои на городских улицах, где танки лишились маневра, который был более важен, чем огневая мощь либо толщина брони. В боях посреди почерневших городских развалин немцы пришли к использованию последующей стратегии — в пришествии применялись группы из 3—4 танков, поддерживаемых ротой пехоты. Русские пехотинцы, засевшие в домах и подвалах, обычно пропускали танки в глубь оборонительных порядков, заманивая германцев в зону огня замаскированных противотанковых пушек и танков. Но впереди танков пробиралась германская пехота, вызывая огнь на себя. Как неприятельские танки засекали огневые точки, то, прикрывая друг дружку, обстреливали дом, пока он не преобразовывался в развалины. В узеньких улицах танки нередко становились жертвами саперов либо бронебойщиков, подобравшихся впритирку. Брошенные с верхних этажей гранаты также просто пробивали узкую верхнюю броню. Стало ясно, что без группы прикрытия танк обречен на ликвидирование. И скоро каждый германский либо русский танк стали прикрывать несколько пулеметчиков, огнеметчиков и снайперов, и все равно у танка было сильно мало шансов уцелеть в городских боях.
23 ноября 1942 года, накопив огромные, и сначала танковые, резервы, русское командование замкнуло кольцо вокруг 6-й армии генерала Ф. Паулюса. Пожалуй, впервой за войну русские танковые командиры, поддерживая высочайший темп пришествия, удачно использовали принцип сосредоточения сил. Сначала декабря для роли в операции по деблокированию 6-й армии из района Сокола и с Кавказа в распоряжение командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Гота прибыли 3 танковые дивизии. Наилучший стратег Германии, генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, разработал план операции, и 10 декабря танки Гота начали пришествие из района Котельниково юго-восточнее Дона. Расстояние до окруженной группировки составляло более 100 км, но германские танкисты не сомневались, что высвободят собственных товарищей по оружию. Все же поближе, чем на 50 км, германцам подойти не удалось — им не хватило ударной мощи, чтоб сломить сопротивление 2-й гвардейской армии под командованием Р.Я. Малиновского, усиленной 7-м тк генерал-майора П.А. Ротмистрова и 6-м мк генерал-майора С.И. Богданова. Тем паче что 6-ю танковую дивизию, составлявшую единственный резерв Гота, фельдмаршал Манштейн был обязан у него изъять для отражения нового пришествия русских войск на Ростов на дону.
К 17 декабря у Гота осталось всего 35 боеспособных танков, но он продолжал наступать. 19 декабря немцы форсировали реку Мышкова, но далее не продвинулись ни на шаг. К 26 декабря от 57-го германского танкового корпуса фактически ничего не осталось. Армия Паулюса была обречена, но это еще половина беды — русские танковые соединения, наращивая темп пришествия, 16 февраля 1943-го захватили Харьков, а 21-го подошли к Днепру в районе Запорожья.
Радужное настроение русского командования резко испортилось в следующие некоторое количество дней, когда Манштейн нанес наисильнейший контрудар во фланг русским войскам из района севернее городка Сталино (Донецк). Всекрете от русской разведки германцам удалось сосредоточить в одном месте 48-й тк, состоявший из 3 танковых дивизий, и совсем новейшую ударную силу — танковый корпус СС в составе 2-ух элитных танковых дивизий «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх». Эти дивизии были скрытно и стремительно переброшены из Франции и имели в собственном составе по батальону (45 танков в каждом) новых томных танков «тигр».
Экипаж «тигра» состоял из 5 человек, чувствовавших себя полностью комфортабельно — в танке было много места, система вентиляции действовала очень отлично, так же как и система продувки ствола от пороховых газов после каждого выстрела. Его экипаж мог расслабленно заниматься боевой работой, не задыхаясь от дыма и гари, как это происходило с русскими танкистами. Ходовая часть «тигра» состояла из опорных катков, расположенных в шахматном порядке. Такая подвеска обеспечивала только плавный для таковой тяжеленной машины ход, но, правда, исключительно в безупречных критериях ровненькой сухой проселочной дороги. На Восточном фронте, наматывая на каждую гусеницу несколько тонн грязищи, «тигр» нередко ломался из-за неизменных перегрузок коробки. Зимой снег и грязь набивались меж катками и там замерзали, часто лишая танк хода. Вообщем «тигр» был сложным в техническом отношении и добивался неизменных регламентных работ, на которые во фронтовых критериях никогда не хватало времени — эти танки требовались всегда и везде.
И все же одним своим суровым внешним обликом «тигр» внушал уверенность германским пехотинцам и сразу лишал ее русских боец. И было отчего эту уверенность утратить — Т-34, вооруженному 76,2-мм пушкой Ф-34, чтоб гарантированно поразить «тигр» в лоб, было надо приблизиться к нему на 400 м, а лучше еще поближе, что было самоубийственным занятием, беря во внимание скорострельность пушки германского томного танка (6—8 выстрелов за минуту) и меткость наводчиков.
С конца 1942-го и до начала 1944 года равного противника у «тигра» на поле боя не было. Хотя германским танкистам немалые проблемы доставляла его не очень высочайшая техно надежность — различного рода поломки случались с ним достаточно нередко. И все таки плюсы «тигра» очевидно перевешивали его недочеты, в чем русские танкисты имели несчастье убедиться во время схватки на реке Северный Донец, когда русские войска были отброшены от Запорожья. Одних танков, в главном Т-34, было потеряно около 500. 15 марта танковый корпус СС снова захватил Харьков. Тогда еще никто не знал, что это было последнее успешное германское пришествие на Восточном фронте.
«Тигр» весил 57 тонн, толщина лобовой брони была 100 мм, а бортов и кормы — 82 мм. Мощность мотора достигала 700 л.с., а по пересеченной местности танк двигался со скоростью 20—25 км/ч. Пожалуй, основным достоинством «тигра» была 88-мм пушка KwK36, сделанная на базе зенитного орудия и обладавшая выдающимися для собственного времени баллистическими чертами. Только высочайшая эффективность этой пушки дополнялась качественным бинокулярным прицелом, что позволяло наводчикам «тигров» добиваться попаданий на дистанции выше 3 000 м! Естественно, на фронте такие случаи отмечались очень изредка, сначала из-за рельефа местности, но на дистанции 1 200 м пушка «тигра» уверенно поражала хоть какой танк противника, при этом, обычно, с первого же выстрела. Длина ствола этого орудия составляла 56 калибров, другими словами выше 5 метров.
Во время этого пришествия все панцерваффе (танковые войска) облетела веселая известие — «быстрый Хайнц» ворачивается! Гитлер сменил «гнев на милость» и возвратил Гудериана из опалы. Фюрер осознавал, что только этот человек может поднять боеспособность германских бронетанковых сил до очень высочайшего уровня перед схватками 1943 года, в каких и должна была отважиться судьба Третьего рейха. Гудериан был назначен на должность генерал-инспектора бронетанковых войск с очень широкими возможностями — все в панцерваффе сейчас должно было происходить только с ведома Гудериана, подчинявшегося конкретно Гитлеру. И «отец танков» с энтузиазмом принялся за работу.
Его главной заботой было наибольшее повышение выпуска основной «рабочей лошадки» — танка Pz. IV, также самоходных артиллерийских установок (САУ) и штурмовых орудий на базе все такого же Pz. IV и устаревшего Pz. III. Истинной головной болью для Гудериана стало «доведение до ума» нового среднего танка Pz. V «пантера».
«Наш тяжелый ребенок» — так называл Гудериан «пантеру», и было за что: танк имел просто рекордное количество технических проблем. На одном из докладов в марте 1943 года Гудериан прямо заявил фюреру, что считает нецелесообразным внедрение «пантер» на фронте ранее июля—августа, потому что недостатки нового танка не получится убрать к более преждевременному сроку. Гитлер этим обстоятельством был очень раздосадован — он считал, что конкретно «пантера», фактически не уступающая «тигру» по боевым способностям, но несоизмеримо более высокоскоростная и маневренная, обеспечит решительную победу вермахту в новеньком пришествии в районе Сокола, Курска и Белгорода.
Начальник Генштаба Курт Цейцлер был создателем плана по «срезанию» огромного выступа, включавшего в себя Курск и вклинивающегося в германские позиции на 120 км. По мысли Цейцлера, успешное пришествие в этом районе должно было позволить окружить и убить огромное количество русских дивизий, в целом ослабить наступательную мощь Красноватой Армии и дать возможность вермахту снова овладеть стратегической инициативой. После чего можно было наступать либо снова на Москву, либо на Кавказ, либо в хоть какое другое место, куда укажет фюрер.
Фюрер же сейчас проявлял совсем не характерные ему ранее сомнения. 10 мая он даже признался Гудериану, являвшемуся конкретным противником операции «Цитадель» (такое заглавие получило новое германское пришествие), что «как только я начинаю мыслить об этой операции, у меня начинает болеть живот». Гудериан попробовал снова отговорить Гитлера от авантюрного плана, но все было напрасно — мировоззрение Цейцлера, Кейтеля и фон Клюге пересилило возражения Гудериана, Моделя и фон Манштейна, а заодно и собственные предчувствия фюрера. Пришествие стало неизбежностью.
Тем временем русское командование никак не посиживало складя руки. Так как планы конкурента не являлись для него секретом, то два с излишним месяца ушли на строительство беспримерно сильной полевой обороны: были выкопаны 10-ки км траншей, оборудованы сотки опорных пт, 10-ки тыщ противотанковых и противопехотных мин, тыщи орудий, минометов и танков на оборудованных замаскированных позициях ждали противника, однозначно «зная», откуда он появится.
К лету 1943-го в организационную структуру русских бронетанковых войск занесли значительные конфигурации — было принято решение о разработке однородных танковых армий заместо ранее имеющихся армий смешанного типа. Избавившись от стрелковых соединений и включив в собственный состав части усиления и обслуживания, владеющие схожей с танками скоростью и проходимостью, армии нового типа существенно повысили свои боевые способности. «Тридцатьчетверка» к этому времени получила давно ожидаемую командирскую башенку, что не могло не добавить оптимизма танкистам — сейчас им хоть что-то стало видно!
В качестве резерва Ставка ВГК сформировала целый Степной фронт, в составе которого насчитывалось 1380 танков и САУ. Предполагалось, что после отражения германского удара свежайшие войска этого фронта перейдут в контрнаступление и разгромят обескровленные дивизии вермахта.
Подполковник фон Грюндхерр, лично наблюдавший за «боевыми успехами» Pz. V, так писал в собственном дневнике: «Честно говоря, я просто не могу удержаться, чтоб не сказать несколько слов об этой грустной истории, имя которой «пантера»… Сколько людей ложили особенные надежды на применение этого нового, еще никогда не испробованного орудия! Нужно ли гласить, какое удручающее воздействие оказало на их понесенное поражение… А все началось с приказа фюрера, с тех сверхъестественных ожиданий, которые он породил… У меня в голове не укладывается, как можно создавать массивное, современное, драгоценное орудие и сразу пичкать его полностью ненадобным бензиновым насосом, кучей излишних прокладок и иной дребеденью?»
5 июля 1943 года Курская битва началась. План германского Генштаба был прост — 9-я армия генерал-полковника Моделя, имея в собственном составе 5 танковых дивизий, наступает с севера «Курского выступа», а 4-я танковая армия генерал-полковника Гота силами 8 танковых дивизий наступает с юга, стремясь объединиться с войсками Моделя восточнее Курска.
На северном фасе у Моделя дела не заладились сходу — даже к 14 июля его войскам не удалось вклиниться в советскую оборону больше чем на 11 км. На этом участке немцы ложили огромные надежды на ударную мощь новых томных САУ «фердинанд» с 200-миллиметровой лобовой броней и еще больше сильной, чем у «тигра», 88-миллиметровой пушкой. Но эти надежды не оправдались — практически половина из 90 таких САУ, принимавших роль в сражении, застряла на минных полях и была потеряна. «Тигры» тоже не посодействовали — тут наступал только один 505-й тяжкий танковый батальон (45 танков), также не добившийся огромного фуррора. Невзирая на то что в боях было потеряно только три «тигра», 13 июля в составе батальона было всего 14 боеготовых танков — другие вышли из строя из-за поломок и добивались ремонта.
На южном фасе, где общее командование производил фельдмаршал фон Манштейн, дела шли хоть и лучше, но немногим — русская оборона была прорвана на глубину 20 км. Только такового результата смогли достигнуть наилучшие из наилучших танковых и моторизованных дивизий вермахта и СС. На фронте шириной 45 км «плечом к плечу» наступали 3-я, 11-я, 6-я, 19-я, 7-я танковые дивизии, дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Тотенкопф», также элитная мотодивизия вермахта «Гроссдойчланд».
Вся эта огромная сила, никогда ни до, ни после совместно не собиравшаяся, так и не смогла достигнуть решительного фуррора. Вобщем, у Манштейна еще были свежайшие резервы, чтоб и далее «прогрызать» советскую оборону, но 13 июля фюрер отдал приказ закончить пришествие, потому что союзники посадились в Сицилии и туда необходимо срочно выслать войска с Восточного фронта. Танковый корпус СС в полном составе отправился в Италию, а дивизия «Гроссдойчланд» была переброшена на Центральный фронт к фельдмаршалу фон Клюге, чтоб посодействовать ему приостановить контрнаступление русских войск. Оставшихся сил на южном фасе не хватило, чтоб удержать положение, и к 23 июля 4-я танковая армия была оттеснена на начальные позиции.
Перед собственной отправкой в Италию 2-й тк СС обергруппенфюрера Пауля Хауссера успел поучаствовать в столкновении с частями 5-й гвардейской армии генерала Ротмистрова в районе деревни Прохоровка. По сути, сильные бои западнее, юго-западнее и южнее Прохоровки шли с 10 по 15 июля, а не только лишь 12 июля, как принято считать. Но если гласить конкретно об этой дате, то 12 июля под Прохоровкой 268 германских танков и САУ сражались против 684 русских танков и САУ. В конечном итоге только за один сей день 2-й тк СС растерял 30 танков и САУ, в том числе один «тигр», а 5-я гвардейская та — 299 танков и САУ. На последующий денек дивизии СС продолжили пришествие и тормознули по приказу Манштейна только 16 июля, потому что фюрер посылал их в Италию.
В августе 1943 года Сталин поручил Г.М. Маленкову сделать специальную комиссию для расследования обстоятельств очень огромных утрат 5-й гвардейской та под Прохоровкой 12 июля. В отчете комиссии боевые деяния армии Ротмистрова названы прототипом безуспешно проведенной операции. Сталин желал дать Ротмистрова под суд, но вождя удалось уговорить этого не делать.
Денек 12 июля принес не только лишь проблемы — на северном фасе в сей день оборона 2-й германской танковой армии была прорвана войсками Западного и Брянского фронтов на 3-х участках — от 10 до 16 км по фронту и глубиной до 4—9 км. И с сих пор немцы на этом участке помышляли уже только об удержании позиций.
Верховный Главнокомандующий добивался от собственных генералов как можно резвее начать контрнаступление, но к 23 июля выяснилось, что для этого пригодится 10 дней, нужных для перегруппировки войск и пополнения их личным составом и техникой. Сталин был в ярости, но сделать ничего было нельзя — утраты оказались внезапно значительны.
Только 3 августа русские войска смогли начать Белгородско-Харьковскую стратегическую наступательную операцию, получившую наименование «Румянцев».
Операция «Цитадель» завершилась провалом. Все, чего достигнули немцы, так это обескровили свои наилучшие танковые и моторизованные дивизии, чья мощь оказалась подорванной уже до самого конца войны. Русские же бронетанковые войска не только лишь стремительно вернули свою численность, но в значимой мере усилились. Фактически все было готово для их безудержного пришествия длиной практически в два года...
Немцы в Африке
В протяжении 2-ух с излишним лет Африканский корпус генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля сражался в Северной Африке с превосходящими его по численности английскими, а потом и южноамериканскими войсками. Профессиональный военачальник, «лис пустыни», как называли его британцы, смог, то наступая, то изматывая противника в оборонительных боях, шаг за шагом дойти от Ливии практически до самой дельты Нила. Немцы вынужденно начали собственный «африканский поход» в феврале 1941-го, когда итальянская армия была разбита британцами в Ливии и Гитлер решил спасти союзников. С одной-единственной 5-й легкой дивизией (потом 21-й танковой), практически без томного вооружения, Роммель разгромил британцев и за 12 дней захватил всю Киренаику. Совсем внезапно для фюрера в Северной Африке начали вырисовываться заманчивые перспективы — захват дельты Нила и Суэцкого канала, что привело бы к тяжелейшим последствиям для Британии — вероятной потере всего Среднего Востока с его нефтью. Если б удалось перенести войну на местность Сирии и Ирака, то арабское население, уставшее от британцев, наверное бы поддержало германцев, так что британскому воздействию в этой части света пришел бы конец. Гитлер, оценив все эти перспективы, повелел Роммелю захватить для начала Египет.
Для этого фельдмаршалу было выделено всего 2 танковые дивизии (15-я и 21-я), которые до конца африканской кампании и составляли основную боевую силу германцев, 2 итальянские танковые дивизии «Литторио» и «Ариете», также пехотные с более звучными именами — «Павия», «Брешия», «Болонья» и «Савойя».
Нужно сказать, что эти союзники доставляли Роммелю чуть ли меньше морок, чем британцы. Никаких самостоятельных боевых операций доверить им было нельзя, на их приходилось растрачивать огромное количество драгоценного горючего и вообщем повсевременно выручать от разгрома, распыляя свои и без того небогатые силы. Боевые свойства совсем устаревших итальянских танков с их «картонной» броней и архаичными пушками были так низкими, что их фактически не воспринимали в расчет. Хотя дуче итальянского народа Муссолини был все же совсем уверен, что без его войск Роммель не достигнул бы ни 1-го из собственных фурроров.
Численное приемущество британцев не смущало Роммеля, искусно концентрирующего свои бронетанковые силы в кулак на решающих участках, чего конкурент делать не умел. Он длительное время диктовал британцам время и место схватки. Германские танки использовались очень многообразно: в качестве артиллерийского соединения против пехотных колонн, для контрбатарейной борьбы, действовали из засады против танков, высылая вперед в качестве приманки бронеавтомобили, и т. д.
В собственных воспоминаниях Роммель писал: «Северная Африка с полным основанием может считаться театром, где военные деяния носили самый современный нрав…» Вправду, палимая солнцем каменистая пустыня прекрасно подходила сначала для внедрения танков. И Роммель, используя передовые тактические принципы Гудериана, творчески и с блеском смог применить их как в пришествии, так и в обороне. Немцы никогда не имели в Африке больше 250 танков, тогда как британцы всегда — в 3—5 раз больше. По количеству бронеавтомобилей соотношение и совсем было 10:1 в пользу британцев. Основную массу германских бронетанковых сил составляли Pz. III и Pz. IV, до середины 1942 года ничем в особенности не превосходившие английские крейсерские танки «крузейдер» и «валентайн» и уступавшие по защищенности и вооружению известному британскому пехотному танку «матильда». Биться с этим танком могла только 88-миллиметровая зенитная пушка, которую конкретно Роммель обширно ввел в качестве противотанкового средства. Противным конкурентом был также южноамериканский «грант», вооруженный 75-миллиметровой пушкой.
Ах так вспоминал эти деяния один британский танкист: «Бронированные машины растянулись по широкому фронту. Двигались они по 2—3, а если встречали суровое сопротивление — немедля поворачивали вспять. За машинами следовала пехота на грузовиках. Это было начало полномасштабной атаки. Танковые экипажи стреляли на поражение, точность огня составляла 80—90%. Свои танки они расположили так, чтоб они смотрели передом и бортами на наши позиции. Это позволяло германцам отлично поражать наши орудия, при всем этом оставаясь недвижными. На ходу они стреляли изредка. В неких случаях танки Pz. IV в один момент открывали огнь из собственных орудий, при этом стреляли не по какой-нибудь определенной цели, а просто создавая стенку огня по ходу собственного движения на дальностях 2 000—3 500 метров. Все это делалось для того, чтоб навести кошмар на наших защитников. Честно признаться, это им полностью удалось».
Но все эти мастерские деяния не принесли, ну и не могли принести Роммелю решительную победу. Снабжение Африканского корпуса было очень нехорошим: не удосужившись впору захватить Мальту — «непотопляемый авианосец» британцев, немцы теряли неограниченное количество судов с топливом, боеприпасами и снаряжением, без чего армия Роммеля практически задыхалась. Люфтваффе посодействовать не могли, потому что практически стопроцентно были задействованы на Восточном фронте. Равномерно в 1942 году преимущество британцев в воздухе, на море, а потом и на суше стало подавляющим. Все же Гитлер гнал Роммеля в пришествие на Суэцкий канал, более того, он желал, чтоб африканская армия посодействовала группе армий «А» на Кавказе, наступая потом через Ближний Восток. Все это было полностью нереально, ведь в решающее пришествие под Эль-Аламейном Роммель пошел, имея всего 30 боеспособных танков! Ничем другим, не считая провала, это пришествие окончиться не могло, тем паче что командование над английскими войсками принял наилучший военачальник Английской империи — умный и жесткий генерал Бернард Монтгомери. Сейчас Роммелю пришлось проявлять все свое незаурядное мастерство в томных и безвыходных оборонительных боях.
Ситуацию не смогли спасти и новые томные танки «тигр», присланные Гитлером в Тунис в конце 1942 года. 8 ноября такого же года южноамериканский экспедиционный корпус генерала Эйзенхауэра высадился в Марокко и Алжире, что означало неизбежный конец для Африканского корпуса, оказавшегося меж 2-ух огней. Немцы сопротивлялись длительно и упрямо и смогли оттянуть свою капитуляцию до 12 мая 1943-го, которая явилась определенным сюрпризом для высшего управления Германии.
Геринг, к примеру, так оценивал качество южноамериканского вооружения, которое хвалил Роммель: «Совершенно нереально. Это бабьи сплетни. Америкосы могут делать только лезвия для бритв и холодильники». На что Роммель ответил: «Я желаю только 1-го, государь рейхсмаршал: пусть и у нас будут такие же лезвия».
Максим Моргунов
