Но, кроме очень развитого участка мозга, ответственного за математические расчеты, совершенно другой нюанс поразил ученых, удостоившихся чести участвовать в аутопсии самого известного ученого прошедшего века, погибшего в Принстоне в 1955 году. Количество желтоватых клеток в мозге Эйнштейна превышало средние характеристики. С тех пор ученые стали с огромным почтением учить то, что всегда числилось ординарными перегородками, полками, на которых нейроны – несчастная великодушная часть мозга – могут комфортно размещаться, чтоб поразмыслить.
Лишенные на много лет подобающего почтения, желтоватые клеточки станут главными героями дней Фестиваля науки в Генуе. С главным докладом 24 октября выступит южноамериканский исследователь мозга Дуглас Филдз, который управляет отделением Пластичности и развития нервной системы в National Institutes of Health, на конференции в Генуе его будет представлять главный редактор итальянского еженедельника Le Scienze Марко Каттанео. Не случаем путешествие Филдза в области загадок мозга именуется "Другая часть мозга": большая часть ученых сконцентрировала собственный взор на нейронах, но Филдз всегда пробовал разъяснить, что "клетки-полки" в реальности имеют собственный глас и употребляют его для общения – как меж собой, так и со своими "шефами" нейронами.
Если рассматривать желтоватые клеточки под микроскопом, то они не очень отличаются от нейронов, со собственной звездообразной формой и отростками, простирающимися, на 1-ый взор, алогичным образом. Зависимо от расположения в мозге и основной функции, которую они призваны делать (не только лишь опоры, да и очистки, и поддержания порядка в "доме"), они могут иметь более протяженную либо более громоздкую форму.
Ученые установили, что соотношение числа этих клеток, получивших заглавие глиальных, и нейронов составляет более 10 к одному: 500-1000 млрд против 30-50 млрд. И, может быть, основываясь на этой пропорции, распространился неверный миф о том, что мы используем способности нашего мозга лишь на 10%.
Открытие плюсов глиальных клеток проходило сразу с обоснованием интуитивных догадок о том, что мозг обладает пластичностью. Это неправда, что он расходует нейроны денек за деньком, неправда т то, что число клеток мозга непреклонно сокращается. И в тех случаях, когда деятельность мозга с годами нарушается, не всегда можно гласить о его атрофии. Даже в преклонном возрасте заставлять работать мыслительный орган является методом поддержания его в более либо наименее неплохой форме, как это происходит с мускулами. Но в случае мозга рост нейронов (по количеству и обширности связей), как кажется, впрямую находится в зависимости от роста числа желтоватых клеток.
Уже на эмбриональном уровне, как нервная система и мозг начинают отличаться от всех других тканей, можно сказать, что за каждым нейроном стоит группа желтоватых клеток, которые указывают юный клеточке путь и своими фибрами направляют ее в предназначенное ей место, которое она будет занимать, когда вырастет, оказывая ей помощь, окутывая ее и содействуя передаче ей сигналов по электронному пути меж нейронами. Ряд открытий, изготовленных начиная с 1997 года в институте Стэндфорда, обосновали, что группа нейронов, выращенных в лаборатории, становится намного более активной, если в пробирку добавлялось определенное количество "хозяйственных" клеток.
Для роста числа нейронов, как во время роста организма, так и во взрослый период, нужны "автострады", предоставляемые желтоватыми клеточками, также огромное количество "ключей зажигания", в множестве которых важнейшим оказался протеин Ngf (nerve growth factor). Его открытие принесло в 1986 году Нобелевскую премию Рите Леви-Монталчини, также серьезно пошатнуло непреложный авторитет короля нейрона.
