"Начало антропологических исследований населения трипольской культуры связано с именем ее первооткрывателя – Викентия Хвойки. В 1901 г. во время раскопок около с. Веремье в Средней Надднепрянщине он обнаружил обгоревший мужской череп, позже исследованный московским антропологом Георгием Дебецем [1]. Почти одновременно в пещере Вертеба поблизости с. Бильче Золотое в Верхней Надднестрянщине были найдены костные остатки 17 лиц, которые погибли во время обвала свода. Определенное время они хранились в фондах Научного общества им. Т. Шевченко во Львове, где были исследованы польским ученым Казимиром Стояновским. В 1948 г. он опубликовал результаты краниологических исследований этой серии в одном из археологических изданий Кракова [2]. В следующие десятилетия на местах трипольских поселений были обнаруженны черепа из одиночных захоронений, обследованные Ильей Гохманом [3], Георгием Дебецем [4] и Михаилом Герасимовим [5].
Значительный материал из захоронений трипольской культуры получен московской исследовательницей Мариной Великановой и украинскими специалистами Константином Зиньковским и Инной Потехиной во время раскопок коллективных некрополей поблизости с. Вихватинцив Средней Надднестрянщины [6] и сел Усатого и Маяков поблизости Одессы [7]. Антропологический состав людей раннего этапа трипольской культуры остается неизвестным в результате отсутствия выходных данных – костных остатков. Что же касается среднего периода, то он представлен прежде всего краниологической серией из Бильче Золотого, мужские черепа которой (12 од.) характеризуются удлиненной формой мозговой коробки, умеренным развитием мускульного рельефа, средним наклоном лба, узким и низким ортогнатным лицом, хорошо профилируемым в горизонтальной плоскости, низкими орбитами, выразительным выступанием носа.
Приведенное сочетание признаков свойственное древнесредиземноморскому типу, разные варианты которого были издавна распространены в Большом Средиземноморье. Заметим, что они впервые появились на территории Северного Причерноморья по крайней мере во время мезолита: именно этим временами датируется могильщик поблизости с. Валашское в Надпорожье, где были обнаруженные черепа с южноевропеоидными чертами. Черепа из одиночных захоронений на трипольских поселениях Лука-Устинска, Солончени, Веремье, Незвиско, Траяни, которые также датируются средним этапом развития Триполья, имеют разное морфологическое строение. Следующим – поздним этапом развития трипольской культуры датируются материалы из безкурганного могильщика около с. Вихватинци, расположенного на высоком берегу Днестра в Рыбоводческом районе Молдовы.
Во время раскопок этого памятника, проведенных в пятидесятых годах прошлого века под руководством известной исследовательницы Триполья Татьяны Пассек, были получены костные остатки, которые происходят из 60 мужских, женских и детских захоронений. Большинство из них (63 %) принадлежали детям до 14 лет. Среди захоронений взрослых преобладали мужские (60 %). Средняя продолжительность жизни в этой группе позднетрипольского населения, по данным Марины Великановой, составляла 20,2 года [8]. Анализ краниологических материалов из Вихватинского могильщика показал, что как мужские (5 од.), так и женские (6 од.), черепа характеризуются удлиненной формой мозговой коробки, средним наклоном лба и умеренным развитием мускульного рельефа, средней высотой лица, ортогнатизмом, низким орбитами и выразительным выступанием носа.
Вместе с тем, между ними прослеживаются и определенные отличия: мужские черепа имеют узкое, а женские – достаточно широкое лицо, первые – долихокранны, а вторые – мезокранны и имеют большую высоту (рис. 1 - в начале статьи). Есть существенные отличия и в размерах длинных трубчатых костей и общих показателях физического развития: мужчины отмечались грацильным, а женщины – массивным строением. Эти отличия настолько значительные, что, по мнению Марины Великановой, свидетельствуют о принадлежности мужской и женской выборок из Вихватинцив к разным антропологическим вариантам: первая близка к ”классическим” грацильным западным средиземноморцам, вторая тяготеет к носителям массивных протоевропеоидных типов [9]. Упомянутый феномен имеет лишь одно объяснение, а именно: он вызван интенсивными брачными контактами носителей трипольских культурных традиций со своими соседями-степняками, в антропологическом составе которых безоговорочно доминировал массивный протоевропейский компонент.
Влияние этого компонента еще ярче прослеживается в племенах позднетрипольской усатовской культуры. Анализ краниологических материалов из мужских захоронений в курганном могильщике поблизости с. Маяки Биляивского района Одесской области показал, что в их антропологическом составе имеются два компонента, а именно: грацильный средиземноморский, который характеризуется долихокранией, тонкими стенками мозгового черепа, который имеет небольшие размеры, узким и невысоким лицом (захоронение 1/6, 2/8, 2/9, 6-1/8, 6-2/8, 8/8), и массивный протоевропеоидный, которому свойственна долихомезокрания, тонкие стенки свода, относительно узкий лоб и непропорционально широкое лицо (захоронение 1/9, 2-2/10, 2-1/10, 3/10). Кроме того, здесь имеется еще один краниологический вариант с контрастно противоположным сочетанием признаков (захоронение 6-1/8, 1/9, 2-2/10), который, по выводам Инны Потехиной, образовался в результате взаимодействия двух предыдущих компонентов, ”унаследовав от одного из них размеры и пропорции черепной коробки и лица, а от второго – типы обмена веществ, которые определяют массивность или грацильность костей скелета” [10]. Эти два компонента – грацильный средиземноморский и массивный протоевропейский, по данным Константина Зиньковского, характеризуют и находки грунтового могильщика Усатово [11].
Сборная выборка черепов из захоронений усатовской культуры является промежуточной между вихватинской серией и сериями черепов из захоронений творцов соседних энеолитичних культур [12], что свидетельствует об увеличении в антропологическом составе позднетрипольских племен Северо-западного Причерноморья доли массивного протоевропеоидного компонента. Упомянутый компонент зафиксирован и среди покойников грунтового некрополя начала позднего периода трипольской культуры вблизи села Чапаивка на южной околице Киева, где были исследованы костные остатки 15 мужчин и 6 женщин.
Большинство из них умерли в возрасте от 30 до 50 лет, средняя продолжительность жизни взрослого населения – 36,8 лет. Визуальное обследование краниологических материалов неудовлетворительной сохранности, проведенное киевской исследовательницой Светланой Круц, показало, что мужские черепа принадлежали к двум морфологическим вариантам, а именно: массивный долихомезокранный, который характеризуется толстыми стенками черепа и развитым мускульным рельефом надбровья и затылка (захоронение 7, 10, 12, 15, 22, 26), и грацильный долихокранный, со средним развитием мускульного рельефа (захоронение 8, 9, 17, 23, 25) [13]. Наличие первого из этих антропологических компонентов и особенности обряда захоронения Чапаивского некрополя указывают на прямое проникновение в среду позднетрипольских племен отдельных групп людей днепродонецкой историко-культурной общности, которая сложилась во время неолита [14].
В целом, анализ краниологических данных свидетельствует о том, что физический тип населения Триполья сложился на основе западного варианта древнесредиземноморского антропологического типа, который во времена неолита-энеолита доминировал среди их юго-западных соседей, а именно: население культур Хамаджия (могильщик Черновода-Колумбия в Добруджи), Боян (могильщик Черника в Олтении), Гумельниця (могильщики Дриду и Русые в Подунавье) и др., распространенных в бассейне Дуная [15]. Уже в средний период развития трипольской культуры он включал в себя и определенный протоевропеоидный компонент (захоронение в Солонченах и, возможно, в Незвиско), ”удельный вес” которого медленно, но непрестанно рос по линии среднее Трипилье – Вихватинци – Усатив-маяки – Чапаивка. Появление данного компонента было предопределено прежде всего влиянием восточных и южных соседей трипольских племен, которые сложились на протоевропеоидной основе, в частности: потомков носителей киево-черкасской культуры днепро-донецкой общности, ареал которой охватывал Среднюю Надднепрянщину; творцов среднестоговой и ямной культур лесостепной и степной зон Украины.
С антропологией Трипилья связан еще один вопрос, который вызывает резвый интерес среди
научных работников, причастных к изучению этого яркого историко-культурного явления. Идет речь о роли т. наз. ”арменоидного” компонента (округлая форма головы, сплощенная форма затылка, резкое выступание носа, спинка которого имеет выпуклую форму), который, по мнению Татьяны Пассек, доминировал в антропологическом составе трипольских племен. Основанием для этого вывода стал стилистический анализ антропоморфных статуэток, обнаруженных на поселениях трипольской культури [16]. Действительно, среди них есть немало изображений ”носатых” круглоголовых людей (рис. 2). Однако их реалистичность вызывает серьезные сомнения: известно, что древние скульпторы в своем творчестве часто руководствовались художественными канонами, которые формировались под воздействием идеологических представлений.
Кроме того, форма носа на трипольских статуэтках могла определяться сугубо технологическими приемами, которые используются и современными художниками при изображении носа на глиняных статуэтках. Шаткость своей аргументации, очевидно, понимала и Татьяна Пассек, а потому впоследствии сделала попытку привлечь к ней и антропологический материал [17]. Во время раскопок поселения среднего этапа развития Триполья поблизости с. Незвиско в Прикарпатье был найден череп, который имел очень интересное и необычное строение, а именно: округлую форму головы и приплюснутый затылок – черты, которые сформировались под воздействием искусственной деформации мозговой короб
ки; широкое, немного уплощенное лицо, из плоскости которого выразительно выпирает нос, спинка которого имеет выпуклую форму.
По выводам Михаила Герасимова, он принадлежал воину 60-65 лет, который за 10-12 лет до смерти испытал тяжелые травмы. Во время боя он был ранен трижды: два удара, следы которых остались на лобной кости, пришлись на голову, а третий – на зубы верхней челюсти. ”В момент ранения, – писал московский исследователь, – рот был широко раскрыт, только этим и можно объяснить то, что были выбиты все зубы верхней челюсти. Характер ранения (удар по зубам) опосредовано указывает на то, что орудие, которым был нанесен удар, имело узкое тонкое лезвие, это мог быть каменный топор с узким лезвием, типичный для каменных культур позднего неолита и ранней бронзы” [18]. Потеря зубов повлекла полную облитерацию альвеолярного отростка верхней челюсти, которая исказила лицо человека (рис. 3).
Стремясь воспроизвести его черты к и после травмы, Михаил Герасимов создал не один, а два
графических портрета мужчины из Незвиско, представленных на рис 4. Находка черепа из Незвиско и была использована Татьяной Пассек для обоснования тезиса об ”арменоидности” трипольцев. Однако, по выводам Георгия Дебеца, свойственное ему сочетание признаков является ”скорее, индивидуальной особенностью” и не является типичным для арменоидов. К тому же, по его словам, ”характерная для арменоидного типа форма мозговой коробки сформировалась, достоверно, значительно позже, чем время трипольской культуры. У древнего населения Передней Азии по крайней мере до конца I тыс. до н.э. явно преобладали долихокранные типы” [19]. Следовательно, находка в Незвиско, равно как и другие антропологические материалы, не дают оснований для выводов об ”арменоидности” творцов трипольской культуры, что и до сих пор имеет своих сторонников среди специалистов-археологов.
И, наконец, последнее: имеют ли, по данным антропологии, трипольские племена какое-то отношение к этногенезу украинцев? Известна московская исследовательница, академик РАН Татьяна Алексеева считает, что относительно узколицые трипильцы, как носители южноевропеоидных черт, не принадлежат к физическим предкам славян [20], самые древние антропологические истоки которых связаны с носителями широколицых массивных типов, распространенных в Центрально Восточной Европе во время энеолита-бронзы [21]. Однако это утверждение является слишком безапелляционным.
Почему? Первое. Данные палеоантропологии свидетельствуют о том, что физический тип современных славянских племен сформировался при участии многих морфологических компонентов, которые имеют как северное, так и южное, происхождение. В антропологическом составе некоторых из них (например, русских) преобладают североевропеоидные, а других (например, болгар) – южные европеоидные черты [22]. Что же касается украинцев – представителей днепровско-карпатской группы антропологических типов, – то за комплексом морфо-физиологичных признаков они занимают промежуточное положение между северными и южными европеоидами, тяготея к последним [23]. Утверждено, что южноевропеоидный компонент широко представлен в большинстве, а именно: в трех из четырех антропологических зон (центральной, западной и южной), которые выделяются на этнической территории украинского народа [24].
Исключение составляет лишь четвертая зона – северная, где хранятся реликты массивных антропологических вариантов, которые имеют северное происхождение. Второе. Антропологический состав трипольских племен, которые на протяжении нескольких тысячелетий проживали на просторах Украины, не был чем-то постоянным, включая разные по происхождению компоненты. Как было показано выше, среди них были носители как узколицых, так и относительно широколицых антропологических вариантов. Третье. Согласно палеодемографическим подсчетам, численность населения трипольской культуры на среднем этапе ее развития достигала 400 тыс. людей [25]. Это очень много. И никаких оснований говорить о полном изменении населения на Правобережной Украине после упадка трипольской культуры нет. Из приведенного можно сделать вывод, что многочисленные трипольские племена сыграли важную роль в формировании генофонда предков украинского народа – автохтонного этноса Юго-Восточной Европы, физические черты которого стали формироваться задолго до появления славянства на исторической арене."
Реконструкция облика древних трипольцев:
Список источников:
1. Дебец Г. Б. Палеоантропология СССР // Труды Института Этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. – М.- Л.: Изд.-во АН СССР, 1948. – Новая серия. – Т. 4. – С. 391.
2. Stojanowski K. Antropologia prehistoriczna Polski. – Prace i materialy antropologiczne. – Krakоw, 1948. – T. II, № 1.
3. Гохман И. И. Череп ребенка из раннетрипольского поселения Лука-Устинская // Советская антропология. – 1958. – № 4. – С. 127-132.
4. Дебец Г. Ф. Антропологическая характеристика черепа из Незвиско // Материалы и исследования по археологии Юго-Запада СССР и Румынской Народной Республики. – Кишинев, 1960. – С. 91-95.
5. Герасимов М. М. Внешний облик человека из Незвиско // Материалы и исследования по археологии ЮгоЗапада СССР и Румынской Народной Республики. – Кишинев, 1960. – С. 83-90.
6. Великанова М. C. Палеоантропология Прутско-Днестровского междуречья. – М., 1973. – 382 с.
7. Зиньковский К. В. Антропологическая характеристика материалов из второго грунтового могильника у с. Усатово // Новые археологические исследование на Одесчине. – К., 1984. – С. 34-43; Потехина И. Д. Антропологические материалы из могильника Маяки // Патокова Э. Ф., Петренко В. Г., Бурдо Н. Б., Полищук Л. Ю. Памятники трипольской культуры в Северо-Западном Причерноморье. – К., 1989. – С. 125-133.
