Проект Darwin Correspondence с разрешения потомков Чарльза Дарвина впервые опубликовал короткий, но яркий и весьма показательный дневник Генриетты — дочери великого натуралиста.
Многие члены семьи Дарвина помогали ему с редактурой сочинений, но на Генриетту учёный полагался больше остальных. Именно она была главным редактором книги «Происхождение человека и половой отбор» (1871).
Значительную часть дневника составляет дискуссия Генриетты с двоюродной сестрой Фрэнсис Джулией Уэджвуд, которую домашние называли Сноу — Снежинка. Беседы были посвящены свободе воли, добру и злу, а также возможности вечной жизни. Обе женщины демонстрировали поразительную глубину мысли, обсуждая потенциальную силу воздействия дарвиновской теории эволюции на религию. Хотя аргументы Генриетты отражают соображения самого Дарвина по этому предмету, высказанные им в переписке и различных работах, дневник свидетельствует о том, что она пришла к ним сама.
Дневник, ставший приложением к 19-му тому «Переписки Чарльза Дарвина», вёлся с марта по июль 1871-го — того года, когда 28-летняя Генриетта внезапно вышла замуж за мужчину, с которым была знакома меньше трёх месяцев.
Этот документ рисует совершенно другого человека. Генриетта считалась ипохондриком и консерватором. Говорили, что она давила на отца, опасаясь, что из-за его работ семья потеряет уважение, и, будучи редактором, пыталась подвергнуть его работы цензуре.
В дневнике Генриетта предстаёт перед читателем вольнодумцем, сомневающимся в обязательной восприимчивости человеческой души к благой вести христианства и отказывающимся примириться с идеей личного, благоволящего Бога, как и с концепцией падшести физического мира, обречённого на страдания.
«Как может она (Снежинка) стряхнуть с себя узы рассудка — рассудок говорит нам самым простым образом, что ни одно живое существо не предназначено определённой цели... И если мы не знаем эту цель, как можем мы понять, в какой части нашего естества нам открывается Бог... Это соображение вынуждает меня распрощаться с последними остатками веры».
Всё это говорит о том, что Дарвин не напрасно избрал её для редактуры своего, пожалуй, самого взрывоопасного сочинения. Генриетта разделяла его взгляды о непримиримости новых выводов с религиозной картиной мира.
Тем не менее она обвенчалась со своим суженым в приходской церкви. Дневник сохранил её трогательные размышления о том, не стоит ли сделать это в обыкновенном загсе, бросив в некотором роде вызов обществу: «Мне надо поразмыслить над тем, почему я хочу выйти замуж в церкви. Вероятно, в обычной регистрации мне чудится какой-то изъян... Вероятно, меня не удовлетворяет тот факт, что высшая точка моей жизни будет лишена некоторой торжественности — какого-то внешнего и видимого знака внутренней и духовной благодати. Смогу ли я поклясться любить, чтить и повиноваться? Два последних — да. Первое — думаю, что да. Любить — значит ли это думать о нём днём и ночью — и гадать, что думает он по любому поводу, достойному размышления, — и чувствовать, как день становится радостным и светлым благодаря одному-единственному письму. Я хочу, чтобы он обнял меня, и я скажу, что никогда не оставлю его. Пусть он зажжёт ту спичку, что воспламенит меня, я желаю этого. Хворост готов, но я не способна поджечь его».
